— Чему вы улыбаетесь? — с трудом сдерживая раздражение, спросил Алексей. — Ведь то, что я говорю, понятно всем.
— И мне понятно, — сказал Ракитин. — Я ведь разбираюсь и в политике и в экономике.
— А в этике?
— Скажите, Алексей Платонович, кому станет легче от того, что моя семья будет недоедать, а я буду ходить в поношенном костюме и отказывать себе во всем, даже в книгах?
— Но ведь живут люди на зарплату.
— Плохо живут, — сказал Ракитин.
— Одни лучше, другие хуже.
— Зачем же мне сознательно обрекать себя на вторую категорию? Я понимаю, вам все это неприятно, Алексей Платонович, моя табличка в какой-то мере компрометирует и больницу и вас, как ее руководителя, но, право же, у меня нет выхода.
— Я обещаю сделать все возможное, чтобы вам скорее дали квартиру, но табличку снимите.
— Как только получу квартиру, табличка перекочует вместе со мной.
Алексей понимал, что, если продолжить этот разговор, дело дойдет до крупной ссоры, а Ульян Денисович просил не доводить до конфликта. И он прав: больница сейчас не может оставаться без отоларинголога… И Ракитин тоже понимает это, иначе он держался бы не так вызывающе.
— Вы прервали прием в поликлинике, — напомнил Корепанов.
— По вашему распоряжению.
— Тогда идите, работайте. А к этому разговору мы еще вернемся.
Когда Ракитин ушел, Корепанов вызвал Цыбулю и распорядился табличку снять.
Гервасий Саввич полез чесать затылок.
— Как оно будет, это снятие, с кордебалетом или без?.. И когда его сымать?
— Кого его? — спросил Корепанов, который никак не мог усвоить манеру Цыбули выражать свои мысли.
— Да отое ж самое мраморное надгробие, собака его загрызи. Ладно, скажу Стельмаху, пускай сымет, когда того уха-горла-носа дома не будет.
В тот же день Алексей пошел к Балашову.
— Да вот он, Ракитин твой, — сказал Степан Федосеевич, протягивая Корепанову длинный список. — Вон их сколько у нас, «крайне нуждающихся и незаменимых». Главный архитектор в конуре живет. Директор кирпичного завода — полковник в отставке — во времянке ютится, там же, на заводе, инженер Ганушкин — вот он! Если я ему в ближайшие дни квартиры не дам — только его и видели. А кто водопровод восстанавливать будет? В общем так, Алексей Платонович: раньше чем через месяц не обещаю. — Он поставил возле фамилии Ракитина жирную галочку и спросил: — Чего он так торопит? Не понимаю, под крышей ведь…
Алексей рассказал о табличке.
— Видел я, — поморщился Балашов. — Неприятно, конечна. Да еще такая огромная. Мог бы и поскромнее. — Он помолчал немного, потом сказал: — Дал бы я ему квартиру, как бы не так! Но что поделаешь, если нам специалисты нужны. А он хороший специалист?