И захлопнула окно. А кольцо-то Степино, которое Лушка ей за помощь предложила, однако, взяла!
Так и вышло, что Лушка побрела через Оборотневу пустошь в усадьбу одна, и лежит теперь на снегу как собака, и смертушка ее близко!
В холодном зимнем воздухе послышался рокот мотора. Лушка приподнялась, увидела вдалеке грузовик, попыталась встать, хоть на четвереньки, но это ей не удалось – боль пронзила ее от горла до самых пяток, и, вскрикнув, она обеспамятела.
Надя вряд ли заметила бы темное пятно на белом снегу у тропинки, ведущей от деревни к усадьбе. Сидя в кабине рядом с шофером, она хоть и смотрела перед собою, но не видела ничего. Совсем ничего.
Когда час назад она вышла из станционной комендатуры, ее трясло так, что она не могла даже отвечать на вопросы Фамицкого. И только когда он спросил: «Расстреляли?» – она закричала:
– Нет! Нет!
Узнав, что Павла Кондратьева отправили в штрафную роту, Фамицкий сказал:
– Главное, он жив. Будем искать. Надя! Вы слышите меня? Мы его найдем.
И повел ее к грузовику, в кузов которого укладывали стонущих раненых, и с той минуты она ни слова больше не произнесла.
По крыше кабины постучали, послышался голос Фамицкого:
– Останови!
Надя безучастно смотрела, как он выпрыгивает из кузова и, проваливаясь в снег, направляется к узкой, протоптанной в снегу тропинке, которая связывает усадьбу с деревней. На тропинке лежал человек. Фамицкий наклонился над ним, потом распрямился и крикнул шоферу:
– Помоги!
И только когда Надя увидела, что шофер и Фамицкий ведут, а вернее, подхватив с двух сторон, волочат по снегу бесчувственную женщину с огромным животом, это вывело ее из оцепенения. Она поспешно открыла дверь и выпрыгнула из кабины.
– Господи! Это же Луша! – ахнула она. – Луша Анисимова!
– Наверняка к нам рожать потащилась, – сердито бросил Фамицкий.
– Ну а куда же? У нас же госпиталь.
– Вот именно что прифронтовой госпиталь, а не роддом.
– Она не умрет? – спросила Надя.
– Не знаю, – поморщился Фамицкий. – В кабину ее, – скомандовал он шоферу.
– Двое! – ахнула Надя.
Она уже час стояла под дверью операционной. И вот наконец оттуда вышла дюжая медсестра, держа на обеих руках младенцев, кое-как завернутых в чистую ветошь.
– Принимай, – сказала она.
– Я? – удивилась Надя.
– А куда я их дену? – пожала плечами медсестра. – У меня вон раненых сколько.
Она сунула младенцев Наде.
– Они девочки или мальчики? – спросила та, глядя на их сморщенные красные личики.
– Оба два. Королевская двойня.
Фамицкий тоже вышел из операционной.
– Надя, сможете пока присмотреть за детьми? – спросил он.