От чистого сердца (Пьеха) - страница 97

Сегодняшняя молодежь, наверное, и не слышала о проходящих когда-то Всемирных фестивалях подобного рода, что ж… А я часто вспоминаю тот давний концерт в Доме дружбы в Софии и счастлива, что своими песнями участвовала в борьбе за благородные идеи фестиваля. Вот почему я считаю Всемирные фестивали молодежи и студентов частью своей биографии. И горжусь этим, как и редкой наградой, врученной мне директором парижской «Олимпии», – орденом «За укрепление искусством дружбы между народами». Это мой маленький вклад в ту большую борьбу, которую вели и ведут честные люди всех стран, – борьбу за мир и счастье.

Любопытно, что, когда я ехала на фестиваль, чиновники говорили: «Она же иностранка», но когда я вернулась с «золотым набором», ко мне резко изменилось отношение. Через год после после возвращения из Софии мне дали звание «Заслуженная артистка РСФСР».

Вот так и получалось, что моя жизнь протекала как бурное русло реки: страны, города, люди, концерты, преодоления, огорчения. А еще рядом со мной был мой муж, моя дочь, в Польше жила мама. И я понимала: что бы ни случилось, эти люди поддержат меня. Сегодня, вспоминая то время, я жалею, что не всегда прислушивалась к тому, что мне говорил Сан Саныч. К концу 60-х годов во мне уже сложилось понимание своего предназначения. Я знала, что преподавателем мне не стать, что моя стезя определилась раз и навсегда. Именно на сцене я могу реализовать все, что дала мне природа, – нет, я никогда не заносилась, не изображала из себя «звезду». Мое окружение, с которым несказанно повезло, – мудрые люди, композиторы, друзья Броневицкого, его родители, брат Женя, – все они помогали мне не терять форму, умело балансировать между чувством собственного достоинства и осознанием своей женской природы. Тогда я не всегда осознавала, что его любовь ко мне выражалась через сцену: он все делал для того, чтобы я выглядела королевой, например, набрал в ансамбль красивых рослых ребят. Как сказал один из наших знакомых, увидев меня на одном из выступлений: «Однако, Эдита, какая у вас красивая свита». Именно этого добивался Броневицкий – чтобы каждый мой выход на сцену был праздником. Это было смыслом его жизни. Но тогда я не всегда это понимала, о чем жалею невероятно. Шура невероятно радовался моим успехам, но не всегда это показывал. Ему все время думалось, что я могу сделать больше, а он должен мне помочь в этом.

Поэтому, когда я добивалась зримого успеха, как в случае с золотой персональной медалью фестиваля в Софии, для него это было большим счастьем. Но иногда меня обижало то, что подобные ситуации он записывал не лично на мой счет, а на счет ансамбля «Дружба». Для него я была солисткой ансамбля, а меня это стало обижать. Мне не хотелось быть приложением к чему-то или кому-то. Я никогда не лепила из себя «звезду» по имени Эдита Пьеха, долгое время оставалась при Броневицком и его ансамбле, но с каждым разом чувствовала все острее, что публика ждала от меня чего-то нового, большего. В конце концов мне удалось убедить в этом Броневицкого, и концерты стали делиться на два отделения, одно из них полностью было отдано мне, но я чувствовала, что ему это не нравится.