В атаке пятеро легли замертво, троих раненых вместе с двумя здоровыми Карл отправил в тыл и остался в блиндаже.
Если б один! Рядом убитые — пулеметная команда белых. Куда ни сунешься, мертвые тела. А ты сиди в холоде и мраке до утра, сторожи пулемет.
Выглянул наружу. Что–то темнеет неподалеку. Приблизился — подвода. Сунул руку. И отдернул. Под рогожей — окостеневшие на морозе голые тела.
До рассвета бродил вокруг блиндажа, объятый ужасом, ничего не видя. Впервые почувствовал с отвращением: вот она — война.
После захвата пулеметного гнезда Карла признали в полку за командира удачливого и отчаянного, такого, какой нужен для рискованных заданий.
В сделанном комполка «описании подвига» Карла Карловича Сверчевского говорилось:
«Во время стоянки 3 бат. в х. х. и. Калиновский, Копылов, Потапов 10 апреля 1919 года по правому берегу р. Донца имелись пул. заставы противника… (неразборчиво) подход к реке. Под руководством т. Сверчевского был сформирован отряд в 15 человек, которому было поручено обойти заставу и захватить всех находящихся в ней. В результате посланпым отрядом был захвачен пулемет «лыоис» с лентами и убито 3 казака и благополучно переправились под огнем противника обратно».
Летом 1919 года Сверчевского после недолгого командования ротой назначили командиром 3‑го батальона — самого крепкого в полку.
Не затихали изнурительные сражения на Дону. Казачество подняло мятеж в тылу Красной Армии. Из станиц Вешенской, Мигулинской, Шумиловской атаковали казачьи сотни на гладких конях. С фронта давили деникинские полки.
Единственную переправу через Дон — у станицы Усть-Медвединская — прикрывали 3‑й батальон, рота чехов и рота китайцев. В разноплеменном воинстве, где смешивалась русская речь с венгерской, чешская с китайской, где говорили по–украински и белорусски, бойцы понимали друг друга и приказы комбата.
Возглавляя батальон, защищавший переправу, Сверчевский видел: не всем суждено вернуться домой, к семьям. Что там — домой! Еще до вечера писарь вычеркнет из своей толстой тетради десятки фамилий, возможно, и фамилию комбата.
Этими мыслями Сверчевский ни с кем не делился. Бойцы видели перед собой молодого, стройного командира в туго затянутой ремнем вылинявшей гимнастерке, с холщовым патронташем через плечо; неизменной палочкой он постукивает по пыльным обмоткам. Командир уверен в себе и не терпит возражений. Поднимая красноармейцев в атаку, посылая врукопашную, сам, вскинув винтовку, шагает в общей цепи.
Двое суток, редея час от часу, батальон удерживал переправу. Люди пили из Дона, окуная в воду разгоряченные, почерневшие лица. Иногда это был последний глоток. Река уносила бездыханное тело.