— Побеседуем.
Судя по солидным размерам кабинета и часовому у дверей, человек в пенсне занимал важный пост.
— Не спешите. Начните издалека.
Сверчевский нервничал. Поймет ли его начальник, сидевший по другую сторону широкого стола, заваленного бумагами?
Кажется, понял. Завершая разговор, встал.
— Достаточно ли обдуман ваш шаг? У нас — не проходной двор… Мировая революция не за горами. Однако час ее предугадать нельзя. Не исключена новая война, возможно — войны… Наша армия сильна своим духом, своей правотой. Но вооружение пока слабое, квалифицированных командных кадров мало, среди красноармейцев — безграмотные. Командиры должны учиться сами и учить бойцов… И такая немаловажная подробность: увы, мы лишены возможности в должной степени материально обеспечить комсостав. У вас большая семья. Подумайте.
— Я решил.
— Еще примите в расчет: батальон вы сейчас не получите, максимум — роту, когда не взвод.
— Согласен.
— Что у вас сохранилось из обмундирования? Шинель продали. Ясно… Вот бумажка. Вещевой склад в подвале. Получите новую шинель и сапоги.
Карл опустил глаза на свои ботинки с подвязанными проволокой подошвами.
Приказ о зачислении в армию Сверчевского Карла Карловича, согласно поданному им рапорту, был подписап 31 июля 1922 года. В сентябре его назначили командиром взвода в 56‑й стрелковый полк.
Армейская перестройка велась на полный ход, вводились новые уставы. К вечеру кончались занятия с красноармейцами, начиналась командирская учеба. Нередко Карл задерживался допоздна и оставался ночевать в казармах.
Близилась пятая годовщина Октябрьской революции, предстояли большая демонстрация и парад на Красной площади.
Давно Антонина Войцеховна не видела своего старшего в таком радостном возбуждении. Еще месяц назад, тяготясь неприкаянностью, он курил с ней, не находя, о чем говорить. Теперь, оживленный, забегал на минутку, целовал руку, приплясывал краковяк, заставлял Макса и Тадеуша подпевать ему.
Переболев ностальгией, он обретал себя в этой стране. Пусть бы и они, братья, сестры, хворающая мама, почувствовали: здесь их дом.
С продуктами было по–прежнему туго. Но Антонина Войцеховна, Нюра и Зося втайне от Карла готовили на 6 ноября семейный вечер. Честь но чести. Со сладкими пирогами, тястками, до которых Карл большой охотник. С гостями. Со свечами — Макс купил дюжину.
Если бы еще Хеня со своим Янеком, если б вернулась вдруг Люцина!..
По негласному уговору никто в этот вечер не заводил о них речь. Пей, гуляй — дым коромыслом.
Зря Зосин муж тушуется. Карл с первого взгляда определил: Леонтий — парень что надо. По–польски уже научился, вроде Нюры («Проше бардзе, сбегай до магазина. Але побыстрее»).