– Совершенно естественно, милочка, – сказал Эрнест, – и я не стал бы себя укорять.
– Ну, тебе-то себя укорять не в чем, Эрнест, голубчик.
Эрнест имел в виду: «Я не стал бы себя укорять на твоем месте», – но решил не объяснять. Легкий дождик зашлепал по окнам.
– Давай обратимся в частное сыскное агентство и закончим с этим, – предложил он.
– О нет, они могут что-нибудь обнаружить, – вполне серьезно возразила она.
Эрнест – он страшно не любил мокнуть – ушел вскоре после ужина, опасаясь, как бы мелкий дождик не превратился в проливной.
С его ухода прошло около получаса, была половина десятого, Хелена подумывала о вечерней молитве и о горячей грелке в постель, поскольку в доме было прохладно, когда в дверь позвонили. Вскоре в гостиную заглянула экономка средних лет.
– Кто там, Айлин?
– Миссис Хогг. Я усадила ее в прихожей на стул. Она хочет вас видеть. Говорит, что видела свет в гостиной.
Айлин была знакома с миссис Хогг – это была та самая девушка, чье замужество много лет тому назад устроил Лоуренс, прочитавший ее любовные письма. Хотя она не так давно вернулась на службу к Мандерсам, изрядно до того поколесив по свету, Айлин помнила о своих кухонных днях и особенно о миссис Хогг достаточно живо, поэтому ей не нравились ни появления этой женщины в доме, ни ее разговоры с леди Мандерс в гостиной.
– Я как раз собиралась ложиться, Айлин. Решила сегодня лечь пораньше…
– Так ей и скажу, – заявила Айлин и исчезла.
– Нет, пригласите, – крикнула Хелена вдогонку.
Айлин еще раз заглянула в гостиную, всем своим видом давая понять, что требует четкого окончательного распоряжения.
– Отправьте ее сюда, но скажите, что я собиралась ложиться.
Хелена прислушивалась к топоту сбегающей по лестнице экономки, и ее посетила нелепая мысль. Она подумала: «Как восхитительно быть собой», и все ее достоинства возникли перед ее мысленным взором, словно принадлежали другой женщине, – прекрасные манеры и собственность, которой она владела, хорошее здоровье, славный характер, скромность и благожелательность. Она почувствовала возбуждение от предстоящей встречи с миссис Хогг. Она ощутила свою силу – независимость и свободу безоглядно стать на сторону матери, если это потребуется.
Этого не потребовалось. Миссис Хогг проявила смирение. Начала она с извинений за предыдущий приход в связи с письмом Лоуренса:
– У меня было нервное расстройство. Я переработала в Святой Филомене. Иной раз за день проходило до ста тридцати паломников…
– Разумеется, Джорджина, – сказала Хелена.
Джорджина перешла к объяснениям. Она заново все обдумала. Ясно, что она неправильно поняла письмо молодого Лоуренса. Теперь она видит, что это он так шутил.