Все это было неправильно, порочно, запретно, недопустимо, но она так часто отталкивала Федора в последние дни, что уже устала это делать. Устала бороться со страхом на грани счастья, с ужасом, перемешанным с наслаждением. Всего лишь немного слабости и покорности ради еще одного глотка блаженства. Блаженства от теплых губ, касающихся ее сосков и живота, блаженства от скользящих по бедрам пальцев, блаженства от страстных объятий и того пожара внизу живота, что судорогой выворачивает тело и заставляет срываться с губ громкие стоны.
Она ощутила своего любимого внутри себя, приняла в себя его страсть, но это ее ничуть не испугало. Ирина отдавалась тому сладкому водовороту, что превращал чувства в алые горячие цветы, возносил ее душу к небесам и обрушивал в бездну, сминал сразу все желания в единое целое и взрывал безумным наслаждением…
Вместе со взрывом наслаждения иссякли и силы молодых людей. Царевич вытянулся рядом с лежащей на спине девушкой, провел ладонью по ее животу, бедрам, по груди.
– Без одежды ты еще красивее, чем в ней, – пробормотал он. – Кто придумал все эти глупые шубы и сарафаны?
– Что же мы натворили, Федька? – громко сглотнула Ира. – Что теперь будет?
– Я… я не знаю, – приподнялся паренек. – Прости.
– Ты куда? – остановила его девушка.
– Я… я виноват, Иришка, я не смог устоять. – Федор поднялся на колени. – Хотел… Пойти… Что-то нужно сделать?
– Не уходи, – удержала его за руку Ирина. – Раз уж мы все равно подобное натворили, убегать теперь глупо. Оставайся со мной.
– Ты меня простишь?
– Я хочу тебе что-то сказать… – Девушка привлекла его ближе и полушепотом сказала: – Я люблю тебя, Федька. Ты даже не представляешь, как я тебя люблю! И пусть будет что будет. Пускай.
14 сентября 1573 года
Берег озера Ильмень вблизи деревни Розщеп
Два скакуна со спутанными ногами старательно щипали осоку на узкой полоске между зарослями вербы и каменистым пляжем у среза воды, а чуть дальше от озера, между кустами, лежала большущая медвежья шкура, на которой отдыхали двое молодых людей, прикрытые одной общей шубой. Рядом, под ветвями, стояла корзинка с кувшином и парой берестяных коробов. Однако парочка мало интересовалась прихваченными с собой припасами, больше уделяя внимание друг другу.
– С каждым днем становится все холоднее, Федя, – проговорила Ирина, аккуратно проводя указательным пальцем пареньку по грани верхней губы. – Как бы я тебя ни любила, мой царевич, я не стану раздеваться среди снега и инея.
– А если шкур будет две? – Паренек резко толкнул ее, опрокидывая на спину, и навалился сверху, целуя то губы, то шею, то глаза.