– Быть по сему! – провозгласил Иван Васильевич и ощутимо ударил слугу по спине: – Настоящим жалую тебе место кравчего! Ты больше не стольник.
Борис Федорович замер, медленно переваривая услышанное. И получалось покамест не очень. После многих лет забвения преданного слуги его вдруг, ни с того ни с сего, возносят к престолу, делая третьим по месту боярином, уступающим весом своим токмо конюшему и сокольничему! Нешто это не сон?
– Ты, верно, знаешь, что мои сыновья не ладят, боярин? – вернулся на диван повелитель всея Руси. – Боюсь, после моей смерти Ванька пожелает сквитаться с Федором за былые обиды. О-о-очень пожелает. И младшенькому моему придется несладко. Ты должен его, кстати, знать, Борис Федорович. Твоя сестренка вроде как замуж за него выскочила, бесовка окаянная. Хороша девка, ох, хороша!
Государь явно пребывал в благодатном настроении.
– Так вот, коли Ванька начнет брату мстить, Иришке твоей тоже ох как тяжело окажется! Может статься, с нее Иван и начнет. Ибо нет боли страшнее, нежели та, что причиняется твоим любимым…
Годунов распрямился, но все еще оставался на коленях.
– Благодарю тебя за милость, Иван Васильевич.
– Я не верю, что Ванька затеет супротив меня крамолу, – сказал правитель всея Руси. – Только не он! Получить мой трон таковой ценой он не посмеет. Однако же у меня и иных врагов в достатке. Отравить пытались уже не раз. Ты знаешь обязанности кравчего, Борис Федорович?
– Да, Иван Васильевич.
– Я хочу пить.
Царский кравчий поднялся с колен, отошел к столу возле дверей, налил из золотого кувшина в кубок пенистого хмельного меда, затем уже из кубка отлил в небольшую стопку чуть-чуть сладко-едкого напитка. Выпил. Немного выждал, прислушиваясь к своим ощущениям. Переставил кубок на поднос и поднес государю.
– Отныне от тебя зависит моя жизнь, Борис Федорович, – взял золотую с самоцветами чашу царь всея Руси. – А от моей жизни зависит благополучие твоей сестры. Твое здоровье, Борис Федорович!
Иван Васильевич в несколько глотков осушил мед, вернул кубок на поднос, отер усы:
– На столе у стены лежат две грамоты. Одна возводит тебя в кравчие, другая дарует тебе в кормление Важский уезд. Завтра все свои дела сдавай дяде. Отныне и ты, и супруга твоя в моей свите. Хватит уже ей взаперти у тебя сидеть, пусть и на людях покрасуется.
– Благодарю за доверие и милости, государь, – склонился в низком поклоне кравчий.
– Ты хороший слуга, Борис Федорович. Работящий, умный, расторопный, хозяйственный. Я рад, что отныне ты станешь одним из моих советчиков. Ступай.
20 ноября 1581 года – 18 марта 1584 года