– Не заметили? – весело спросил уже сидящий здесь Третьяк.
– Не-а!
– А здорово получилось! Когда я тикал, народ прямо в исподнем из калиток выскакивал!
Послышался хруст наста, под причал нырнул Неждан, а следом, почти сразу, и Малюта.
– Ушли! – Бояре весело расхохотались, слушая, как город наполняется тревожными голосами.
– Интересно, как там Федор Иванович? Успел скрыться али нет?
– Не знаю, – пожал плечами Борис. – Там стража рядом. Но царевич сказывал, уйдет.
Рыжебородый Скуратов полез куда-то под самый берег и сразу вернулся с объемистым бурдюком. Выдернул пробку:
– За здоровье царевича! – Он приложился к горловине, сделал несколько больших глотков, протянул кожаную флягу стряпчему.
– За царевича! – согласился Годунов, отпил густого сладкого и хмельного меда. Передал емкость Неждану.
– Славный у нас царевич! Веселый! – выпил тот.
– Да уж, с детства голозадого я так не развлекался, – рассмеялся Малюта.
Не спеша попивая крепкий дорогой мед, боярские дети пересидели под мостками первую суету, после чего выбрались на берег и обогнули крепость. Задние ворота на удивление оказались открыты, стрельцы и монахи растерянно бродили вокруг твердыни. Пользуясь возможностью, Скуратовы и Годунов медленно вышли на площадь, смешались с прочими служивыми людьми, разошлись в стороны и поодиночке направились к воротам.
Борис гулял по площади дольше всех, поглядывая по сторонам, затем повернул к крепости, как можно неторопливее прошествовал через ворота, повернул к келейному корпусу… И ощутил, как на плечо опустилась тяжелая рука:
– А вот и ты, Борис Федорович. Пошли!
Трое монахов с саблями, что стояли возле молодого незнакомого боярина, отбили желание спорить. Стряпчий понурил голову и побрел к Троицкой церкви, в пристроенных к которой просторных палатах проживал государь-игумен. Тот как раз стоял на крыльце, опираясь на посох.
– Поймали, Иван Васильевич! – громко похвастался боярин.
Властитель всея Руси поднял на Бориса взгляд – и тут совсем с другой стороны послышались крики:
– Они здесь! Дети нашлись!
– Что за суета, батюшка? – Царевич Федор Иванович ступал по дорожке степенно, солидно, ведя за руку одетую в шубку и соболью шапку Иру. – Я проснулся от звона и голосов, оделся сам, вышел на улицу. Встретил Ирину Федоровну, тоже разбуженную шумом. Мы пытаемся понять, что случилось?
– Меня что, все считают за дурака? – сурово пристукнул посохом государь. – Один думает, что мне не хватит ума приподнять край одеяла, под которым нашлось лишь несколько кафтанов и две подушки. Другие полагают, я не спрошу постельничего о его племяннице. Иные мыслят, я не догадаюсь, кто именно звонил в колокола четырех церквей, зная, что четверо боярских детей вышли ночью из обители под поручительство стряпчего! Неужели я так похож на недоумка?!