— Так-так, — сказал он вдруг негромким голосом. — Так-так.
— Теперь насчет того, не слишком ли вы круты со мной, — продолжил я. — Большинство клиентов для начала плачется мне в жилетку или пытается взять меня за глотку, чтобы показать, кто здесь хозяин. Но обычно мы расстаемся друзьями — если они остаются в живых.
— Так-так, — повторил он все тем же негромким голосом, не сводя с меня взгляда. — И много ли клиентов вы теряете? — спросил он.
— Не очень, если они ведут себя со мной как следует.
— Возьмите сигару, — предложил он.
Я взял сигару и сунул ее в карман.
— Я хочу, чтобы вы нашли мою жену, — сказал он. — Она исчезла месяц тому назад.
— Ладно, — сказал я. — Я найду вашу жену.
Он похлопал по столу обеими ладонями, все еще глядя на меня в упор.
— Да, я думаю, вы в самом деле ее найдете. — Он усмехнулся. — Вот уже четыре года меня не осаживали на такой манер.
Я промолчал.
— Ах, черт побери, — сказал он, — это по мне. Вот это по мне. — Он провел рукой по своей темной густой шевелюре. — Она уехала и не появлялась вот уже целый месяц. Уехала с нашей дачи, это в горах, неподалеку от Пума-Пойнта. Вы знаете, где Пума-Пойнт?
Я сказал, что знаю, где Пума-Пойнт.
— Дача у нас в трех милях от этого городишки, — сказал он, — на частном озере. Малое Оленье озеро. Подъезд к озеру — тоже частное владение. Я владею участком еще с двумя другими людьми, мы втроем возвели на озере плотину, чтобы улучшить собственность — поднять стоимость участка. Он большой, но незастроенный, и, разумеется, до его развития дело теперь дойдет не скоро. Значит, дачи там у двух моих друзей и у меня; еще один человек, его зовут Билл Чесс, живет там с женой в отдельном домике, бесплатно, и присматривает за участком. Он на пенсии, инвалид войны. Вот и все, что там есть. Моя жена уехала туда в середине мая, возвращалась дважды на уик-энд, двенадцатого июня должна была приехать на вечеринку к друзьям, но так и не появилась. С тех пор я ее не видел.
И что же вы предприняли? — спросил я его.
Ничего. Ничегошеньки. Я даже не ездил туда, на дачу.
Он замолчал, ожидая, что я спрошу: «Почему?»
— Почему? — спросил я.
Он отодвинулся вместе с креслом, чтобы открыть запертый ящик стола, достал сложенный лист бумаги и протянул мне. Я развернул его — это был телеграфный бланк. Телеграмма была отправлена из Эль-Пасо 14 июня в 9.19 утра, адресована Дереку Кингсли, Беверли-Хиллз, Карсон-Драйв, 965, и гласила:
ПЕРЕСЕКАЮ ГРАНИЦУ ПОЛУЧИТЬ РАЗВОД МЕКСИКЕ ТЧК ВЫХОЖУ ЗА КРИСА ТЧК ЖЕЛАЮ СЧАСТЬЯ ПРОЩАЙ КРИСТЭЛ
Я положил телеграмму на стол рядом с собой, а Кингсли вручил мне большой и очень четкий моментальный снимок на лощеной бумаге, на котором были изображены мужчина и женщина, сидящие на песке под пляжным зонтом. Мужчина в плавках, на женщине что-то вроде очень вызывающего купального костюма из плотной белой ткани. Бойкая блондинка, молодая, стройная, улыбающаяся. Рядом с ней — крепко сбитый смуглый красавец с эффектными плечами и бедрами, прилизанными темными волосами и белыми зубами. Рост шесть футов, призвание: разрушитель семейных очагов. Руки, созданные для объятий, все содержимое мозгов написано на лице. Он держал в руке темные очки и улыбался в объектив уверенной профессиональной улыбкой.