— Послушайте, — перебил директор, — давайте обойдемся без этих «видимо» и «скорее всего». Они сбивают меня с толку. Говорите так, как будто все произошло в действительности, а если скажете что-нибудь абсурдное, я вас остановлю.
— Я никогда не говорю ничего абсурдного, — холодно возразил Фен. — Но вы правы, так будет лучше. Итак, я продолжу. Сомерс был не в восторге от того, что придется ждать долго: он боялся, что миссис Блай заподозрит истинную ценность рукописей и продаст их кому-то другому за более крупную сумму. Поэтому он попросил ее подписать бумагу с «обещанием о продаже», и она согласилась, ведь для нее сто фунтов являлись целым состоянием. Кстати, мы нашли этот документ у Гэлбрейта: очевидно, он взял его у Сомерса после убийства. Сомерс написал в нем следующее: «Я, нижеподписавшаяся, обязуюсь после выплаты мне ста фунтов наличными немедленно передать Майклу Сомерсу из Кэстривенфордской школы рукопись, найденную в моем коттедже и озаглавленную «“Вознагражденные усилия любви”», при условии, что эти деньги будут переданы мне в течение недели со дня подписания этого соглашения». Миссис Блай подписала документ, и Сомерс ушел, взяв его с собой. Поскольку это было условное соглашение, оно не имело юридической силы, но ни Сомерс, ни миссис Блай этого не знали — как и Гэлбрейт, ознакомившийся с ним впоследствии.
Понятно, что у Сомерса, заглянувшего в «Маяк» в тот вечер, был такой довольный вид: учитель не сомневался, что, если рукопись действительно принадлежит перу Шекспира, он будет купаться в роскоши всю оставшуюся жизнь. Наверное, ему приходило в голову, что манускрипт может быть поддельным, но он сразу отмел от себя эту мысль. Сто фунтов — слишком маленькая сумма, чтобы заниматься такой сложной вещью, как подлог, да и Тавернер с миссис Блай мало походили на ловких аферистов и пройдох. А предположение, что кто-то в прошлом мог спрятать сфабрикованную рукопись в глухом и уединенном месте просто ради шутки, казалось ему невероятным. Кроме того, Сомерс внимательно изучил документ, и хотя он не считал себя экспертом, увиденное показалось ему достаточно убедительным, чтобы пойти на сделку и рискнуть деньгами.
На следующее утро, прочитав несколько книг о подделках шекспировских автографов, Сомерс решил, что ему следует проконсультироваться с Гэлбрейтом, хорошо разбиравшемся в старых манускриптах. Он отвел его в сторону и, целиком полагаясь на законность своего соглашения с миссис Блай, выложил историю. Гэлбрейт проявил любопытство, однако не ответил ничего определенного. Ни он, ни Сомерс не предвидели того, что Лав подслушает их разговор, возмутится поведением своего бывшего любимчика и, ошибочно сочтя Гэлбрейта его соучастником, в бешенстве удалится, пригрозив разоблачить их махинации.