Присутствующие весело зашумели.
— Вы полагаете, что подобное… пристрастие могло привести к самоубийству? — спросил коронер, настороженно рассматривая маэстро.
— Не думаю, — отозвался тот после небольшой паузы. — Он вел себя как ненормальный, но отнюдь не сумасшедший. Впрочем, все в нашей семье немного ненормальные.
— Вы можете привести еще пример ненормальности вашего брата?
— Он не желал финансировать постановку моей оперы «Орестея».
Коронер кивнул:
— Хорошо, мистер Шортхаус. У меня к вам все. — Он повернулся к присяжным: — Уважаемые члены жюри, это был последний свидетель и…
— Мистер коронер, — прервал его писклявым голосом старшина присяжных, — я прошу вас пригласить еще одного свидетеля.
— Это правилами не предусмотрено… но я могу вызвать свидетеля, если ваши вопросы имеют отношение к рассматриваемому делу.
— Имеют, мистер коронер, и самое непосредственное, — произнес старшина, и его маленькие глазки неприятно блеснули.
— И кого вы хотите вызвать?
— Я ее здесь видел, — сказал старшина присяжных. — Это мисс Джоан Дэвис.
Публика в зале заохала. Джоан в отчаянии повернулась к Фену:
— Что это значит?
— Не знаю, — ответил Фен. Такой поворот событий ему не нравился. — Но держите себя в руках и говорите только правду.
Джоан медленно прошла к свидетельской трибуне, сжимая подрагивающими пальцами сумочку. Присутствующие, которые до сих пор воспринимали происходящее безучастно, заерзали на своих местах, а затем застыли, обратившись в слух.
Старшина присяжных чуть наклонился вперед:
— Мисс Дэвис, есть ли у вас лекарственный препарат нембутал?
— Да, есть.
— Вам известно, что он относится к группе барбитуратов?
— Известно.
— Правда ли то, что примерно два дня назад из ваших запасов пропало изрядное количество этого препарата?
— Да.
— Благодарю вас, мисс Дэвис. А теперь еще вопрос. Мне стало известно, что вечером накануне смерти мистера Шортхауса вы с группой знакомых собирались после ужина в баре отеля «Рандолф». Это правда?
— Да.
— А правда ли то, что вы тогда высказали желание отравить мистера Шортхауса?
— Да, но это было просто…
— К вам больше нет вопросов, мисс Дэвис.
— Вы не имеете права на этом основании меня обвинять…
— У меня больше нет к вам вопросов.
Увидев, как зашуршали своими блокнотами репортеры, Фен поморщился.
— Но все же скажите, — не унималась Джоан, — к чему ваши вопросы? На что вы намекаете?
Коронер, который явно сочувствовал Джоан, все же был вынужден ее остановить и предложить вернуться на место.
— А теперь, — произнес он с некоторой издевкой, — мне, может быть, все же будет позволено подвести итог разбирательства. Но вначале я хочу напомнить присутствующим, с учетом некоторых заданных вопросов, что собой представляет данное совещание. Это разбирательство, а не суд. Присяжные обязаны вынести вердикт, была ли смерть мистера Шортхауса следствием самоубийства, несчастного случая или убийства. Но они не должны и даже не имеют права комментировать любые аспекты этого дела. Если вы решите — а вы определенно это сделаете, — что смерть мистера Шортхауса наступила в результате повешения, тогда барбитурат, в каком бы количестве он ни был принят покойным накануне, определенно не являлся причиной смерти. Органы правосудия интересует не тот человек, который, возможно, высказывал желание убить мистера Шортхауса, а кто его действительно убил. Но свидетельства, высказанные на данном заседании, указывают на то, что такого человека не существует.