— А ваши боги разве не были гладиаторами, да к тому же хорошими?
— О, да простит мне великий Юпитер! Какие богохульства приходится мне выслушивать! — в сердцах воскликнула Лутация.
— Клянусь Гезом, я не лгу и не богохульствую! Я не буду говорить о Марсе и его деяниях, напомню лишь о Бахусе и Геркулесе; уж если они оба не были отличными и храбрыми гладиаторами и не совершали дел, достойных амфитеатра и цирков, то пусть молнии Юпитера поразят тут же на месте нашего прекрасного ланисту Акциана!
За столом грянул дружный хохот, и со всех сторон послышалось:
— Если бы!.. Если бы!.. Было бы только небу угодно!..
Когда шум прекратился, Крикс спросил:
— Скажи, Лутация, кто ужинал за этим маленьким столом?
Лутация обернулась и с удивлением воскликнула:
— Куда же он делся? Вот так история! — И, поглядев вокруг, она добавила: — О, да поможет мне Юнона Луцина, он ушел! Не заплатил по счету! — И Лутация бросилась к опустевшему столу.
— Он? Да кто ж этот неизвестный? Кто скрывается под именем он? — спросил ее Крикс.
— Ах! — воскликнула Одноглазая, вдруг успокоившись. — Напрасно я на него наговорила! Я ведь знала, что он порядочный человек. Вот, глядите, оставил мне на столе восемь сестерциев в уплату по счету… даже больше, чем надо. Ему полагается сдачи четыре с половиной асса.
— Чтоб тебя разорвало, косоглазая! Скажешь ли ты нам наконец?..
— Ах, бедняга! — продолжала Лутация, убирая со стола. — Он забыл стиль и дощечку с записями.
— Пусть Прозерпина съест сегодня вечером твой язык под кисло-сладким соусом, старая мегера! Скажешь ты наконец имя твоего посетителя? — вскричал Крикс, выведенный из терпения болтовней Лутации.
— Скажу, скажу, дураки! Вы любопытнее всякой бабы! — ответила, рассердившись, Лутация. — За тем малым столом ужинал торговец зерном из Сабинской земли; он приехал в Рим по своим делам и приходит сюда уже несколько дней подряд, всегда в одно и то же время.
— Покажи-ка, — сказал Крикс и, взяв из рук Лутации деревянную дощечку, покрытую воском, и костяную палочку, оставленные на столе, стал читать записи торговца.
В этих записях действительно были отмечены закупленные партии зерна, цена, на которой сторговались, и имена людей, продавших хлеб; по-видимому, они получили от скупщика задатки, так как против их имен стояли цифры.
— Вот только никак не пойму, — говорила Лутация Одноглазая, — когда он ушел, этот купец? Готова поклясться, что, когда вы входили, он еще был здесь!.. A-а, понимаю! Наверное, он меня позвал, а я была занята, готовила для вас сосиски и свинину. Он звал, звал, да и ушел — должно быть, очень торопился, — а деньги на столе оставил. Вот благородный человек!