Крымские партизаны — маленькая частица многомиллионного народа — продолжали жить и сражаться в своем партизанском доме, где постелью им служила каменистая родная земля, стенами — густой лес, крышей — неоглядное небо, а пищей — нередко горький олений мох.
…Светает. Легкий ветерок доносит медовые запахи трав и цветов крымских гор.
Всматриваюсь туда, где у серой скалы, нависшей над Вурульчой, непременно должен быть Мироныч со своей постоянной спутницей — трубкой.
Да, я не ошибся. Мироныч сидит у серого камня, дымит трубкой и задумчиво глядит в огонь костра. Комиссара нашего, Мирона Мироновича Егорова, бывшего донецкого шахтера, мы не представляем себе без трубки. На лице его всегда добродушная улыбка. А взгляд прищуренных глаз теплый, отеческий. Он произносит слова спокойно, неторопливо, как бы взвешивая и определяя их ценность.
К Миронычу подсел бригадный начштаба Николай Котельников. Совсем молодой, он уже прошел сквозь огонь боев, участвовал в феодосийском десанте. Пробился к партизанам.
— Если не помешает противник, — говорит Мироныч, — давайте сегодня устроим митинг, почествуем награжденных ребят. А сейчас пойдем искать гондолы.
Идем с бойцами на поиск грузов.
В лесу светлеет с каждой минутой. Вот уже выглянули первые лучи солнца, тысячами бликов они искрятся на росистой траве и листьях, на отполированных ветром и дождями камнях. Стоит чуткая тишина. Ее нарушает только шелест листвы под ногами.
Вдруг сверху, с крутого склона горы Тирке, куда поднялся с партизанами Котельников, отчетливо послышался чей-то голос:
— Нашел!
— Не приближаться! — басит начштаба. — Здесь загадка.
— Какая загадка?
— А вот смотрите: парашют уже кем-то собран, а гондола не тронута. Нет ли тут сюрприза от немцев?
— Возможно. Будьте осторожнее, — предостерегает Мироныч.
Партизаны столпились у парашюта.
— Попробуем эту загадку разгадать, — говорит комиссар и подходит к гондоле.
— Мироныч! — кричу через овраг. — Повремени, позовем испанцев. Они же у нас инструкторы подрывного дела.
— А зачем терять время? В первый раз, что ли?
В руке комиссара забелел небольшой листок бумаги, извлеченный из-под стропа.
— Да тут и послание оставлено! — комиссар с трудом разбирает написанное. — «Здравствуйте, дорогие други партизаны! — читает он. — Мы прийшли до Вас ищо 4 юнь и никак не можемо встречать Вас. Засылаемо эту писм и просим дать ответ. Приймите одо нас пламени привет и крепко Вас целуемо. Мы прийшли до Вас и у болшу радость просим, штобы Вы прийняли нас до себя. Групп словаки».
Молча рассматриваем удивительную записку. Переглядываемся. Мироныч, не сдержав улыбки, говорит: