— Давай, мы должны идти. Если вдруг почувствуешь, что устала, просто скажи мне, хорошо?
Она касается плеча сестры, но в ответ не доносится ни всхлипов от боли, не привычной усмешки, ни даже фирменных невинных ругательств.
— Проснись, соня. Нам нельзя здесь оставаться.
Тишина. Лишь страшная, пугающая тишина предрассветного леса. Лишь сейчас Тарквиния осознает, что уже долгое время не слышала дыхания своей сестры.
Сердце замирает от страха. Она осторожно прижимается к грудной клетке, моля всех известных божеств, чтобы услышать хоть слабый стук. Но слышит всю ту же самую пугающую тишину.
Ее сестра не выдержала событий этой ночи.
Тарквиния как в полусне отстраняется от мертвого тела сестры. Все кончено. Еще утром прошлого дня она расчесывала ее непослушные волосы, приводя Ливию в порядок перед экзаменом, а сейчас ее уже нет.
В груди возникает чувство, будто кто-то огромными ножницами вырезал из ее души почти все радостное и светлое. Ноги стали как ватные. Она взглядом находит почти невидимую вдалеке струйку дыма.
Странно, но когда она была маленькой, она не могла представить себе места безопаснее, чем стены родного поместья.
Она поднимает руку, изображая неприличный жест, что направлен в сторону когда-то родного дома.
— Идите на*уй! — слова вырываются изо рта как-то вяло и почти без эмоций.
Когда-то, они с сестрой мечтали о Зипангу. Месте, где они были бы счастливы. Быть может, Тарквиния и сможет дойти до него. Быть может. Теперь это ее волнует не больше, чем неоплаченный счет в мясной лавке. Теперь ее цель иная.
Однажды она вернется. И тогда она возьмет с их жалких душ ответ за все то зло, что они причинили.
Она в последний раз обнимает уже похолодевшее тело Ливии: «Я отомщу за тебя. Обещаю». Руки бережно снимают с ее шеи амулет, подаренный ей матерью. Их будут искать и оставлять это стервятником из своего скрытого города она не намерена.
Потом потянулся долгий переход через лес. Шаг за шагом, даже не сбавляя темп она шла как в полусне, пока не вышла на проселочную дорогу. Так далеко она никогда не забиралась.
Вакуум, что образовался в душе после смерти сестренки постепенно заполнялся всепожирающей злостью, холодной, как закаленной металл. Однажды она вернется и воздаст им по заслугам.
До чутких ушей инари донесся скрип колес крестьянской телеги. Капелька магии и вот теперь она выглядит как обыкновенная, потрепанная жизнью крестьянская девушка.
— Добрый господин! Не откажите девушке. Подбросьте до города.
* * *
Стальной коридор сменился лабораторией.
В том, что это именно лаборатория, а не пыточная, инари даже не сомневалась. Слишком много сложного оборудования. Для пыток такое было бы не нужно.