— Какая жалость… — проговорил Раушенбах таким тоном, как будто речь шла не о жизни и смерти, а о неудачной ставке на скачках. — Очень печально, милый Фолькер, что наш план провалился. Это был прекрасный план! Если бы Герду удалось убить рейхсфюрера, этого жалкого лавочника, сумевшего добиться такого поразительного влияния в рейхе, если бы в вызванной этим убийством суматохе ему, с вашей помощью, разумеется, удалось бы завладеть священным кинжалом, судьба страны пошла бы по-другому. Мы, подлинные аристократы, вернули бы по праву принадлежащее нам влияние… возглавили бы страну, как в старые времена…
— Наш план изначально был обречен на неудачу… — с горечью ответил Фолькер. — Сегодня, уже после неудачного покушения, я узнал, что во время ритуала Гиммлер использовал не подлинный кинжал Адлер-Велиготов, а его копию…
— Вот как? — Раушенбах еще больше помрачнел. — А где же в таком случае настоящий кинжал королей-священников?
— Рейхсфюрер хранил подлинный кинжал в своем личном сейфе, а сегодня он передал его тому молодому офицеру, новому члену СС, который спас его от Герда.
— Вот как?! — повторил Раушенбах, и на его лице появилось задумчивое выражение. — Кто же этот счастливчик?
— Некто Рат, Йоганн Рат, оберштурмфюрер. Гиммлер вызвал его в свой кабинет, вручил ему кинжал и приказал отправиться на Восточный фронт, чтобы внести свой вклад в мистическую битву сил Запада и Востока…
— Вот как! — снова проговорил Раушенбах и задумался.
Наконец он принял какое-то решение и повернулся к эсэсовцу:
— Что ж, Фолькер, думаю, вы правы — нам с вами нужно покинуть это место, пока еще не поздно.
— Вам — да, но не мне! — сухо ответил Фолькер. — Я не собираюсь бегать, как испуганный заяц. Я поступлю, как подобает офицеру: вернусь в свой кабинет и застрелюсь. Я не сделал это сразу только потому, что хотел предупредить вас.
— Что ж, — Раушенбах склонил голову, — я уважаю ваше решение, Фолькер, и не смею спорить. Только об одном вас попрошу: прежде чем пустить пулю в лоб, узнайте по своим каналам, куда именно направят этого офицера, Йоганна Рата, и сообщите мне по нашей секретной линии связи. Сообщите все, что можно, — на какой участок фронта он отбыл, в какую часть…
— Вы все же не оставляете надежды завладеть кинжалом? — удивленно спросил офицер.
— Разумеется, — ответил Раушенбах, как будто говорил о чем-то очевидном.
— Я сделаю это! — воскликнул Фолькер, развернулся и скрылся в придорожных кустах.
Раушенбах проводил его долгим взглядом, включил зажигание и тронулся прочь.
— Вон там! — Теща Мишки Шмелева указала твердой рукой в сторону переулка. — Как угловой дом пройдете, там сразу увидите подворотню, туда Мишка пошел тогда с гранатами.