— Осторожнее! У меня револьвер.
Опомнившись, Певцов мигнул Рукавишникову, они вдвоем сзади навалились на поручика, отняли шашки, заломили ему руки за спину.
Опасность миновала. Иван Дмитриевич вышел из осады:
— Что, брат? Видишь, каково за носы хвататься!
— Подлец! — поручик зычно харкнул, собирая слюну. Но Рукавишников успел пригнуть ему голову, и плевок попал не в лицо Ивану Дмитриевичу, а на носок сапога.
— Можно его в чулане запереть, — посоветовал прибежавший на шум камердинер. — Там окон нет.
Втроем — Иван Дмитриевич в этом не участвовал — они поволокли поручика по коридору, но запихать его в чулан оказалось не так-то просто.
— Иуды! — кричал он, цепляясь пальцами за косяки. — Куда вы меня?
Певцов сопел и не отвечал. Дальнейший разговор пока не имел смысла.
Тем временем Иван Дмитриевич вернулся в спальню.
— Не огорчайтесь, — Стрекалова ласково погладила его по плечу. — Потом пошлете ему вызов… Вы что, подозреваете этого офицера?
— Нет. У нас свои счеты.
Он испытывал некоторую неловкость, но не перед поручиком — тот сам виноват, а потому что время для сведения личных счетов было неподходящее.
— Я прилягу, — Стрекалова откинулась на подушки, ничуть не стесняясь его присутствия, словно то, что она посулила, уже произошло. — Потом пошлете ему вызов. Бедненький! Я видела, каких трудов стоило вам удержаться и не вступить в поединок.
— Да, — пробормотал Иван Дмитриевич.
— Значит, жизнь нужна вам, чтобы уличить убийцу? Или я не права? Ну, не отвечайте, не надо. В таком деле обязательства только мешают. Дайте мне вашу руку… У Людвига тоже были короткие пальцы, А у графа они тонкие, длинные и желтые, как лапша… Я хочу остаться здесь одна. Вы идите, идите. — Она с нежностью перекрестила его и отвернулась к стене.
Стемнело. В гостиной Иван Дмитриевич подкрутил фитиль лампы, пламя вспыхнуло ярче, завоняло керосином, тень от качнувшегося абажура пробежала по фарфоровым наядам на полке. Показалось, будто все они разом сделали книксен, приветствуя вошедшего Певцова.
— Дайте вашу руку, — весело насвистывая, сказал он. — Дело кончено!
— Вы так считаете?
— Кончено, кончено! Ишь, за простаков нас держал. Купить хотел своей откровенностью. Весь, дескать, на виду, ешьте меня с маслом… Гогенбрюк! Гогенбрюк! — передразнил поручика Певцов. — Настоящий фанатик! И похоже, немного умом тронутый. В чем решил вас обвинить! А?
— А вдруг я его и укусил?
— Вы? — Певцов захохотал. — Теперь можно шутки шутить. Кто, кстати, эта особа в спальне?
— Она любила князя…
— Весомая женщина! И как он ладил с такой?
— Прекратите, ротмистр! — вскинулся Иван Дмитриевич.