На реплику Брецеля никто не отвечает. Серафим вообще прикрыл глаза, будто задремал. Мне кажется, будто он чего-то ждет. Если бы он был настоящим котом, его уши бы сейчас настороженно поворачивались из стороны в сторону, как локаторы.
– Правила будут такие, – говорит Брецель. – Никто не вернется в реальный мир или в свой альбом, пока я этого не разрешу.
– Даже тот, кого сюда вообще непонятно зачем притащили против его воли? – поднимает голову Шапкин.
– Никто. – В голосе Брецеля звучит легкое удивление, словно ему никогда в жизни ни один человек не пытался возражать.
– Не надо было ставить на даче у мамы мышеловку, – говорит Аркадий.
– Никто не может выйти из этой комнаты, – медленно, почти по слогам, повторяет Брецель. – Точка.
– Но кое-кто может войти, – слышу я знакомый голос.
В комнату входит Лилиана. Складки ее платья развеваются, волосы собраны в кожаный шлем, глаза спрятаны за изумрудными очками.
– Серафим успел сделать мне новые, – подмигивает она мне, проходя мимо, и встает с другой стороны окна с меркабурскими чудесами, облокотившись на подоконник.
От Лилианы пахнет свежим ветром. Она выглядит так, словно только что приземлилась на крышу Маяка на моторном самолете. Возможно, так оно и было. Эльза морщит личико. Манул чуть заметно улыбается. Кресло растопыривает когтистую лапу и подбирает пальцы обратно, сжимая кулачок. Кошки так делают, когда они чем-то довольны.
– Лилиана! Не люблю скрапбукеров, у меня от них голова болит. Но видеть здесь тебя доставляет мне удовольствие, – говорит Брецель. – Я не ждал, что ты придешь.
– Кто ты и откуда меня знаешь? – Она упирает руку в бок.
– Хозяйка ателье «Депрессивный хорек», «шито белыми нитками» – у меня есть твоя визитка. Мне, знаешь ли, приходилось иметь дело с твоими клиентами. Когда надо создать видимость, они обращаются к тебе. «Специалистка по иллюзиям» – так они тебя называют. Иллюзии – вещь нужная. Мы с тобой поговорим отдельно, чуть позже.
– Мастер, – спокойно говорит она. – Я предпочитаю называть себя мастером иллюзий. И вряд ли нам есть о чем говорить с тобой. Ты ничего не понимаешь в моей работе. И никогда не поймешь. Это так же ясно, как и то, что тебе нужно полчаса, чтобы застегнуть пальто.
Я смотрю на Лилиану, а думаю почему-то об отце. Иногда ему достаточно просто появиться, чтобы все проблемы разрешились сами собой. Бывают люди, рядом с которыми стыдно капризничать и неуместно спорить по мелочам, и сиюминутные эмоции развеиваются, как пыль на ветру, а остается только самая суть. С меня постепенно спадает оцепенение, в голове начинает проясняться.