– Софья! – Брецель поворачивается ко мне. – Я хочу, чтобы ты знала: всем, кто здесь присутствует, да и не только вам, придется очень скоро распрощаться с Меркабуром. Всем v.s. скрапбукерам.
– Я не скрапбукер, – спешит уточнить Аркадий.
– Неужели? – Брецель приподнимает брови.
Паша вздрагивает и озирается по сторонам. Брецель переводит на него взгляд и продолжает, обращаясь к нему:
– Например, Инга… Я думаю, у нее осталось полчаса, не больше. Видели тут девочку с бубенцами?
Он говорит об Аллегре, но смотрит теперь на Эльзу. Лукавит, насколько я могу почувствовать это в Меркабуре, но в чем именно? Вспоминаю, как Эльза шепталась с Ингой как раз перед ее исчезновением, и начинаю кое-что подозревать.
– Эта девочка – маленькая ходячая подделка. Я устроил так, чтобы она увела Ингу.
Паша вскакивает и машет руками. От волнения он забывает даже те три слова, которые знал.
– Я думаю, как раз сейчас Инга знакомится с Маммоной, – продолжает Брецель. – Скоро они узнают друг друга по-настоящему.
Паша-Неужели бледнеет, снова садится на корточки и обнимает себя руками.
– Ты все правильно понял. У тебя красивые глаза, их можно сделать из стеклянной мозаики. Хорошая будет карточка.
Эльза отворачивается и делает вид, что увлечена видом на райскую тропическую лагуну, который в данный момент открывается из окна с природными чудесами. Почему она перестала смотреть на Брецеля? Елки-палки, кажется, впервые в жизни я пожалела, что мне недостает чувствительности. Если бы только я могла в Меркабуре воспринимать вещи так же тонко, как умею это делать в реальном мире! Да, но язык-то у меня еще не отнялся.
– Почему Инга и почему я? – спрашиваю я. – Почему четыре уровня?
Или все-таки наполовину отнялся? Речь у меня выходит какая-то бессвязная, но Брецель отлично понимает мой вопрос.
– Инга мне слишком мешает. А ты мне нужна.
– Вы хотите, чтобы я стала маммониткой?
– Это не доставило бы мне удовольствия. Нет, Софья, к тебе у меня другое предложение. Эксклюзивное. Если бы у маммонитов получилось добиться своего, тебя бы привел ко мне мнеморик, и я бы предложил то же самое. Но они не знают тебя так, как знаю я. Никто не знает, даже ты сама.
Брецель ни к кому не подходит близко, он держится у дальней стены и говорит издалека. Немного странно, когда человек делает тебе важное предложение стоя за несколько метров. Его негромкий голос, тем не менее, отчетливо разносится по тихому залу.
– Софья, я знаю о тебе то, чего не захотел тебе сказать куратор. Вот она, – Брецель показывает на Лилиану, – тоже наверняка не захотела. Они все тебе врут. Сказки небось рассказывают? «Меркабур не разрешает», «ты должна узнать сама»… Они тебя просто используют. Каждый – в своих целях, им так выгодно.