– Самая радостная сцена в моей жизни. – Незнакомка будто мысли мои читала.
Я уже хотела нажать на кнопку – хватит уже любоваться на этого чудака, – но тут блюдце переключилось на подсобку в оперном театре. Я увидела, как Ра вытаскивает из моей сумочки открытку с каруселью, и решила досмотреть это воспоминание – вдруг разгляжу что-то важное о маммонитах, что я забыла или сразу не заметила.
Взлохмаченный и раскрасневшийся сильнее обыкновенного Аркадий размахивал пивной бутылкой в одной руке и моими ножницами – в другой. Семейные трусы и дырявая майка-алкоголичка вносили в его облик нехарактерную для него гармонию. Я посмотрела, как Сергей пытается выставить его за дверь, как Аркадий хочет погладить меня по голове, а я уворачиваюсь. То, что я увидела потом, заставило меня привстать на подлокотниках.
Экран показывал мои собственные скрюченные пальцы. Я машинально размяла руки – слишком хорошо мне запомнилась та мучительная судорога. Каждый раз, когда я вспоминала ту сцену, мне хотелось убедиться, что пальцы меня слушаются. Но подпрыгнуть в кресле меня заставило другое: когда Аркадий на экране медленно разгибал мне пальцы, по его ладоням струился самый настоящий поток! Радужный свет втекал в мои пальцы, и они послушно выпрямлялись, один за другим.
В тот момент я решила, что все дело в моих ножницах. Но теперь точно увидела, что, когда я пыталась взять их сама, зажав кулаками, в них не было никакого света. Сомнений быть не могло: поток вливался в мои пальцы из рук Аркадия, и, когда я смотрела, как волшебный свет играет в его ладонях, Аркадий был красивым, по-настоящему красивым. Эта красота существовала отдельно от его жалкого одеяния, и красного лица, и бутылки пива, стоящей у его ног, она была сама по себе. Я не смогла бы описать словами, в чем она заключалась, но смотреть на него было хорошо и радостно, как на кошку, играющую с котятами на залитой солнцем поляне.
Значит, таким его видит Аллегра?
Но как я могла увидеть поток не в Меркабуре, если я не Софья?
Что, если все это – обман? Подстава Твари?
Я посмотрела на коротышку: та, как ни в чем не бывало, весело болтала ногами, ее фотографию можно было смело размещать в учебнике русского языка для пояснения идиомы «рот до ушей». Незнакомка в зеленом хранила на лице все ту же открытую улыбку. Казалось, что ее лицо в принципе не способно не улыбаться.
– Инга, пьяный мужик в трусах – это даже для меня чересчур радостно, от такой радости я и устать могу, – рассмеялась она, заметив мой взгляд. – Может быть, хватит?
Мужик в трусах?