— Это вызывает повреждение мозга. Ребенок обычно умирает. Но если ребенок выживет, его мозг настолько поврежден, что он не будет жить полноценной жизнью.
— Как вы можете это утверждать? Любой медицинский или социальный работник может взять группу детей и потрясти их, и можно увидеть, какие изменения в это время происходят?
Тедди ответил:
— Конечно, видеть это нельзя.
Наш адвокат спросила:
— Как вы определяете, что происходит с мозгом, когда трясут ребенка?
— Я видел снимки детей, чьи родители были признаны виновными.
— Это были снимки детей такого же возраста, как и Сэт? Такого же веса, роста? Их точно так же трясли? Как долго, с какой силой? Каковы физические данные этих людей? Какова степень повреждений?
Тедди согласился, что не может быть в этом уверен.
— Вы не можете говорить об этом с уверенностью, но рассказываете суду, что были родители, признанные виновными. Сколько таких случаев вы видели?
— Я не помню точную цифру.
— Постарайтесь вспомнить. Сколько таких случаев было в вашей практике?
— Помню два.
— Два?
— Два я помню точно. Хотя их было больше.
— Вы видели снимки двух детей, чьи родители были признаны виновными, сравниваете их с томограммой Сэта и делаете вывод, что у него такое же сотрясение?
Тедди объяснил, что сравнивал снимки Сэта со снимками детей из других больниц. Наш адвокат возразила:
— Какие это были дети? Их возраст, вес? Такие же, как у Сэта? Как мы можем судить о том, что у них сотрясение, только потому, что их снимки похожи на снимки детей, у которых было сотрясение? Это не научное объяснение.
Тедди ответил:
— Я понимаю, к чему вы клоните, но все гораздо сложнее. Я каждый год наблюдаю один или два случая кори, но сразу могу определить заболевание.
Наш адвокат тут же за это ухватилась:
— Однако сотрясение — это не корь, не так ли? Существуют тесты на корь и свинку, но не существует анализов для выявления синдрома «сотрясения ребенка».
Она ждала. Возникла пауза. Потом адвокат спросила:
— Разве я не права? Вы не можете проверить это?
— Я видел снимки и повторяю: этот вид повреждения, разорванные сосуды, не связан с падением ребенка или ушибом в машине. Я видел детей, которые скатились с кровати или упали на пол, повреждения были совершенно иными. Посмотрите еще раз на снимки, они подтверждают мои слова. Эти повреждения связаны с сотрясением.
Наш адвокат произнесла:
— Извините, доктор Блеветт, но вы не можете утверждать, это ваше предположение. Существует барьер между вашей гипотезой и словами родителей. И суду становится ясно, что ваши предположения — это мнение врача, профессионала, но только мнение, а не медицинский факт.