Девочки, окружавшие их, расхохотались.
– Il n’у a rien de drele dans tout ceci[143], – строго объяснила Черкасова, красивая, несколько сутулая классная дама шестого класса. – Дело в том, – продолжала она, подходя к Чернушке и Франк и глядя на них большими, выпуклыми, всегда насмешливыми глазами, – что m-lle Миндер оскорблена и этого так не оставит, потому что оскорбили ее взрослые девушки, грубо и сознательно.
Чернушка и Франк, встревоженные, подавленные холодным и презрительным тоном Черкасовой, побледнели, поглядели друг на друга и опустили голову.
– А вы, кажется, уже понимаете, в чем дело? – еще язвительнее продолжала Черкасова. – М-lle Миндер, виновные найдены, мне кажется, они даже и не думают отпираться. Ma chantes et mauvaises petites sottes![144] – проворчала она уже про себя.
Франк и Чернушка вспыхнули, но раньше, чем они решились ответить, Миндер налетела на них.
– Я этого так не оставлю! Я никогда не прощу такого оскорбления. Я сейчас иду к Maman. Вам обеим не дадут ни аттестата, ни диплома. Или я подам в отставку, или вас выгонят из института! – Миндер вся тряслась и едва выговаривала слова от злости. – Где карандаш, где карандаш, которым вы писали?
Франк и Чернушка переглянулись, и обе выговорили вдруг, как бы спрашивая одна другую:
– Какой карандаш?
– Синий, синий, тот самый, которым вы это написали.
– Да никакого у нас нет синего карандаша, ничего мы не писали.
– Как не писали, да как вы смеете отпираться после того, как сами сознались?
– Да в чем мы сознались? – закричала Франк.
– Вы к Салоповой бегали? – начала до сих пор молчавшая классная дама Иверсен.
– Ну, бегали, – в голос отвечали обе пойманные.
– А кто вас пустил?
– Никто! – отвечала уже дерзко Франк.
– А теперь вы откуда? – вставила Черкасова.
– Мы?
– Да что вы, как сороки, обе в один голос отвечаете? Франк, ступайте сюда и отвечайте только на вопросы, а вы, Вихорева, молчите. Где вы сейчас были? Ну, Франк, без лжи.
– Я никогда не лгу. Были в дортуаре.
– Что вы там делали?
– Ели пеклеванник с патокой.
– Как? Еще новая гадость! Ну, это мы разберем после. Что вы делали, когда пробегали внизу мимо музыкальной комнаты?
– Постойте, постойте! – Миндер схватила Черкасову за руку. – Я хочу только спросить, знали ли вы, Франк и Вихорева, что именно я давала урок?
– Конечно, знали.
– Почему же это «конечно»? – снова язвительно подхватила Черкасова.
– А потому, что Freulein Миндер всегда за уроком музыки так бранится, что слышно на весь коридор.
– Gott, wie frech![145] – Миндер всплеснула короткими руками.
– Хорошо. Так вы, Вихорева, что же сделали?