Однако у него практически не осталось времени на размышления о своей печальной судьбе. Прошло всего ничего, а снизу уже вопила тётя Петуния — велела Гарри спуститься и встречать гостью.
— Сделай что-нибудь с волосами! — рявкнула она, едва он вышел в холл.
Гарри не понимал одного: зачем? Тётя Марджи обожала его критиковать, и чем неряшливей он, тем ей приятнее.
И очень скоро со двора донеслось шуршание гравия — это въезжала машина дяди Вернона; затем хлопнули дверцы, и на садовой дорожке послышались шаги.
— Открой дверь! — приказала тётя Петуния.
С чёрным мраком на душе Гарри повиновался.
На пороге стояла тётя Марджи. Она была точной копией дяди Вернона: большая, мясистая, багровая, даже с усами, правда, не такими кустистыми, как у брата. В одной руке она несла необъятный чемодан, а другой держала под мышкой старого бульдога с чрезвычайно дурным характером.
— Где тут мой Дуделька? — забасила тётя Марджи. — Где тут мой племяшечек?
В холл, загребая ногами, вошёл Дудли: блондинистые волосы плотно облепили жирную голову, галстук-бабочку трудно разглядеть под многочисленными подбородками. Тётя Марджи пихнула чемодан в живот Гарри, вышибив из него дух, одной рукой сжала Дудли и посадила ему на щёку влажный поцелуй.
Гарри прекрасно знал, что Дудли терпит ласки тёти Марджи только потому, что получает за это неплохие деньги. В самом деле, когда объятие распалось, у Дудли в толстом кулаке оказалась двадцатифунтовая банкнота.
— Петуния! — вскричала тётя Марджи, проходя мимо Гарри, словно он вешалка для шляп. Дамы поцеловались, точнее, тётя Марджи мощной челюстью стукнулась о костлявую щёку тёти Петунии.
С радостной улыбкой на устах вошёл дядя Вернон и закрыл дверь.
— Чайку, Мардж? — спросил он. — А Рваклера чем побаловать?
— Рваклер попьёт чаю из моего блюдечка, — ответила тётя Марджи, и все трое направились в кухню, оставив Гарри одиноко стоять в холле с чемоданом. Гарри не жаловался; что угодно, лишь бы поменьше быть с тётей Марджи. Он потащил чемодан наверх в комнату для гостей, стараясь потянуть время.
Когда он вернулся в кухню, тётю Марджи уже снабдили чаем и фруктовым кексом. В углу Рваклер шумно лакал из блюдечка. Гарри увидел, что тётя Петуния едва заметно морщится всякий раз, когда капли чая и слюны падают на её чистейший пол. Тётя Петуния ненавидела животных.
— А кто присматривает за остальными собаками, Мардж? — поинтересовался дядя Вернон.
— А, я оставила при них полковника Бруствера, — загремела в ответ тётя Марджи. — Старик теперь в отставке, ему полезно чем-нибудь заняться. Но беднягу Рваклера пришлось взять с собой. Он без меня чахнет.