Пир закончился спектаклем, устроенным привидениями «Хогварца». Они дружно выплыли из стен и продемонстрировали строевое скольжение; большой успех выпал на долю Почти Безголового Ника, гриффиндорского призрака — он разыграл сцену собственного незадавшегося обезглавливания.
В такой приятный вечер даже Малфой не сумел испортить Гарри настроения, хотя и прокричал на весь зал:
— Дементоры велели кланяться, Поттер!
Гарри, Рон и Гермиона вслед за остальными гриффиндорцами отправились к себе в башню, но в коридоре, который упирался в портрет Толстой Тёти, обнаружили столпотворение.
— Почему никто не проходит? — удивился Рон.
Гарри поверх голов постарался разглядеть, в чём дело. Похоже, портрет закрыт.
— Пропустите, пожалуйста, — донёсся голос Перси, и вот уже он сам важно протиснулся вперёд. — Почему задержка? Не могли же вы все забыть пароль?! Позвольте, я старший староста...
И тут мёртвое молчание овладело собравшимися, стремительно заморозило толпу с самых ближних к портрету рядов. Стало слышно, как Перси очень звонко сказал:
— Кто-нибудь, позовите профессора Думбльдора. Скорее.
Головы повернулись; задние ряды встали на цыпочки.
— Что случилось? — только подойдя, спросила Джинни.
Секунду спустя профессор Думбльдор прибыл и устремился к портрету; гриффиндорцы прижались друг к другу, освобождая путь, а Гарри, Рон и Гермиона продвинулись вперёд, чтобы посмотреть, в чём дело.
— Ой ма... — Гермиона схватила Гарри за руку.
Толстая Тётя исчезла с портрета, изрезанного так жестоко, что пол усеяли ошмётки холста; большие куски были начисто оторваны.
Думбльдор глянул на изуродованную картину, сильно помрачнел, обернулся и встретился взглядом с профессорами Макгонаголл, Люпином и Злеем, подбежавшими ближе.
— Нужно её найти, — приказал Думбльдор. — Профессор Макгонаголл, пожалуйста, немедленно отыщите мистера Филча и попросите его обыскать все картины замка — нет ли где Толстой Тёти.
— Повезёт вам, если её найдёте! — раздался гадкий голос.
Это выкрикнул полтергейст Дрюзг. Он барахтался в воздухе, явно наслаждаясь жизнью, как, впрочем, и всегда при виде разрушений и несчастий.
— То есть, Дрюзг? — спокойно спросил Думбльдор, и ухмылка слиняла с лица полтергейста. Он не осмеливался дразнить Думбльдора. Он заговорил елейно — выходило, впрочем, ничуть не лучше гаденького хихиканья.
— Ей стыдно, ваше директорство, сэр. Не хочет показываться на глаза. Видел, как она убегала по пейзажу на четвёртом этаже, сэр, петляя между деревьями. Кричала ужасно, — радостно поведал Дрюзг. — Бедняжка, — неубедительно прибавил он.