— Ничего. Обычно я возвращалась гораздо позже. Они сразу замолчали, когда я вошла. По-видимому, они меня не ждали. Я почувствовала, что все смутились. В этот вечер моя свекровь не обедала вместе со всеми, а поднялась сразу к себе.
— До самых последних дней, если я не ошибаюсь, Жан-Поль занимал бывшую спальню своей матери, которая находилась на втором этаже, рядом с комнатой его отца… Когда его перевели на третий этаж в комнату рядом со стариками?
— Неделю тому назад.
— Сам мальчик просил, чтобы его перевели?
— Нет. Он не хотел.
— Эта идея принадлежала вашему шурину?
— Он хотел отремонтировать комнату Жан-Поля и устроить там свой кабинет, чтобы работать в нем по вечерам.
— Ему случалось работать по вечерам?
— Нет.
— А вы как к этому отнеслись?
— Меня это встревожило.
— Почему?
Она взглянула на своего адвоката.
Тот нервно закурил сигарету… Мегрэ, неподвижно сидевший в своем углу, с удовольствием бы раскурил трубку, которую он, заранее забив табаком, держал в кармане, но не решался.
— Не знаю. Я боялась…
— Боялись? Чего?
— Ничего определенного… Я хотела, чтобы все произошло без шума, без ссор, без слез, без упрашиваний…
— Вы имеете в виду ваш развод?
— Да. Я знала, что для них это будет катастрофой…
— Оттого, что со дня вашей свадьбы вам приходилось содержать весь дом? Это было именно так?
— Да. Кстати, я намеревалась оставить определенную сумму денег моему мужу. Я говорила об этом со своим адвокатом. Только я хотела уехать в тот день, когда Арман получит бумаги…
— Жак Сенваль был в курсе дела?
При этом имени ее ресницы дрогнули, но она ничем больше не выдала своего удивления и только пробормотала:
— Конечно…
Некоторое время следователь молчал, опустив голову и изучая свои заметки. Затем он не без торжественности задал следующий вопрос и, не удержавшись, взглянул на Мегрэ.
— В конечном счете, мадам Ляшом, ваш отъезд означал для всей семьи, так же как и для кондитерской фабрики, окончательное разорение?
— Я же вам уже сказала, что я оставила бы им деньги.
— Которых бы хватило надолго?
— Во всяком случае, на год.
Мегрэ вспомнил надпись, выгравированную на медной доске: «Фирма основана в 1817 году».
Почти сто пятьдесят лет тому назад. Что по сравнению с этим означал один год? В течение ста пятидесяти лет Ляшомы держались крепко и вдруг, потому что какая-то Полет встретила рекламного агента с большими аппетитами…
— Вы составили завещание?
— Нет.
— Почему?
— Во-первых, потому, что у меня нет родных. А потом я собиралась снова выйти замуж, как только это станет возможным.
— Ваш брачный контракт предусматривает, что все состояние переходит последнему из оставшихся в живых супругов?