Я могла бы сказать ему: конечно, не будем. И никогда бы больше не увидела эту девчонку. Но она настолько расстроила мои планы, что мне захотелось покуражиться над ней.
Канкан, говоришь? Прекрасно. Посмотрим на твой русский народный деревенский канкан. Нет ничего смешнее бездарности. А потом я обязательно соглашусь на предложение поработать в те вечера, когда выступала Люба. За двойную оплату. Нет, за тройную. У меня ведь венчание скоро. И только две недели. А потом — хоть потоп!
— Пожалуй, оставлю вас, — поднялась я, понимая, что поговорить с Карским наедине сейчас не удастся. — Мне пора готовиться к выходу.
Мужчины поднялись вместе со мной. В лице Николая светилась недосказанность, огорчение по поводу столь сумбурного начала вечера, нашего вечера. Но я улыбнулась ему ободряюще, и он улыбнулся мне в ответ. Илья Петрович прищурился:
— Чувствую, необычный сегодня выдался вечер, — сказал он, потирая руки.
«В курсе», — подумала я. И он тоже в курсе. Хотя вряд ли кто-то не догадывается о наших отношениях и планах.
Навстречу мне попался Семеныч:
— Мадемуазель спрашивает про музыкантов…
Я открыла дверь своей гримерки и остолбенела. Посреди комнаты стояла обнаженная девушка с распущенными огненно-рыжими волосами.
Она бросилась ко мне, ухватила за руку, крепко сжала своими все еще холодными пальцами, и только тогда с огромным трудом я узнала в ней своего найденыша Лизу.
— Вы фея, — говорила она, — вы самая настоящая добрая фея. С самого начала… Мне просто не верилось… Вы — ангел! С самого начала… все, чего я так желала… Все сбылось! Я не знаю, как благодарить вас.
— Не стоит благодарности.
Я тем временем внимательно изучала ее, прежде чем поняла, что она вовсе не обнаженная, а в наряде, достаточно искусно сшитом, чтобы создавать иллюзию обнаженного тела, тогда как практически все тело было окутано шелком или прозрачным газом, сквозь который при всем желании ничего было не разглядеть. Но каков эффект!
— К тому же Илья Петрович не брал на себя никаких обязательств, как вы, надеюсь, понимаете. Он только оказал вам любезность, не более того. Не стоит так волноваться и надеяться на чудо, чтобы не пришлось потом сожалеть горько. Лучше все принимать спокойно, поверьте мне…
— Ах, — протянула она. — Как вы правы! Вы — святая. Судьбоносная святая. Илья Петрович мня примет, я даже не сомневаюсь в этом. Но даже если и нет, все равно сегодня самый счастливый день в моей жизни.
Мне очень захотелось спустить ее с небес на землю.
— Неужели самый? — улыбнулась я язвительно.
Но она даже не заметила раздражения в моем замечании.