Теперь я прекрасно ее понимал, и понимал даже больше того, что она говорила. Я уже почувствовал то, что она облекла в слова:
— Конечно, когда речь идет о мелочах, о чем-то явном, о том, что вы можете повстречать в жизни, то память «проснется». Но у каждого человека есть некая потаенная часть, и ничего в реальном мире о ней не напомнит. Вот она-то останется для вас погребенной. И не только она, а все мысли, желания и стремления, которые были с ней связаны.
Я протянул руку за ее визиткой. Она не сразу сообразила, чего я хочу.
— Это можно как-то изменить? — спросил я.
— Гипноз, — развела она руками. — На подсознательном уровне память сохранилась. Ее нужно только извлечь.
— Вы занимаетесь гипнозом? — Я не сумел скрыть прорвавшуюся брезгливость, с которой относился ко всем, кто пытается влезть людям в головы, от цыганок до политиков.
Мисс Большие Очки совсем раскраснелась.
— Я не утверждаю, что вам необходимо пройти сеанс, — сказала она. — Но если вы вдруг почувствуете нечто странное, необычное, испытаете потребность…
Я взглянул на нее с легкой улыбкой, так, как обычно рассматриваю девочек, робко делающих мне недвусмысленные предложения, и она совершенно смешалась.
— Хорошо, — сказал я, помахав в воздухе визиткой, — как только потребность созреет, я — ваш.
В кабинете она осталась пунцовой. Я мог бы поспорить, что исполнение своего профессионального долга далось ей на этот раз нелегко.
Толстяк мой понуро сидел на диванчике и даже не взглянул на меня, когда я шел мимо. Мне стало жаль его, и, хлопнув бедолагу по плечу, я дружески ему подмигнул:
— Слушай, не парься. Хочешь, расписку напишу, что никаких претензий у меня нет?
В его глазах светилась безнадежность:
— Это с потерей-то памяти?
Я развел руками и, решив, что эта абсурдная история слишком затянулась, положил ей конец, направившись к выходу.
С Кирой мы столкнулись на первом этаже и решили, что непременно встретимся на днях обмыть мой переезд.
В жизни каждого, как бы стремительно она не неслась, есть моменты, а кому особенно везет, то не моменты даже, а месяцы или годы, когда все идет как по заколдованному кругу. Творится одна и та же история с одним и тем же нелепым концом. Проявляется вдруг абсолютная аномалия, искажая события так, что ты совершаешь бессмысленный круг, как лошадь на цирковой арене.
Мысль эту гораздо доходчивее выразил один мой случайный знакомец, дитя гор, когда, заканчивая путаную исповедь в маленьком ресторанчике на берегу Финского залива, ткнул указательным пальцем в потолок и произнес: «Если встречу, клянусь мамой, я опять сделаю это!»