— Я не Господи, — сказал Кира. — Если ты это, конечно, еще ко мне…
Держать язык за зубами не было смысла. Я спросил:
— Кира, как представитель носителей здравого смысла, скажи, ты уже поставил себя на место той женщины?
Кира хмыкнул и заметил, что всегда советовал мне быть с женщинами поосторожнее. Но ответил быстро:
— Да, все просто. Если она поняла, что проиграла, и нужно начинать все сначала, то она придет и грохнет этого своего героя. Это единственное, что ей нужно. Потом покончит с собой, ну а следующего за этим мы никогда не узнаем по причине отдаленности во времени.
— Это я уже понял, а что делать-то ему?
— Хороший вопрос…
Кира от души затянулся, а потом протянул папиросу мне. Я отчаянно покачал головой в знак протеста, но поскольку руку он не убрал, то я взял папиросу и тоже затянулся, и тоже от души. Прошло некоторое время, в течение которого Кира жевал один бутерброд за другим, а я ждал его откровений. Потом он заговорил. Его слова долетали до меня откуда-то издалека…
— Можно попробовать поговорить с ней. Хотя это и рискованно. Не исключаю, что конец разговора плавно перетечет в этот самый Game Over, которого ты так страстно хочешь избежать. Что он ей скажет: «Ну, пожалуйста, не убивай меня. Потому что я тебя не люблю и не полюблю никогда ни в какой жизни…»? Нет, она проделала столь долгий путь не для того, чтобы выслушать эти слова. Она, как школьница, возьмет тряпочку и сотрет с доски. Все сотрет. И тебя, с твоей смешной любовью, и себя, со своей паранойей. Сотрет для того, чтобы ты больше ни о чем таком не помнил. Это даст ей шанс в следующей жизни… Она еще не поняла, что все мы под Богом ходим — и те, кто свои прежние жизни помнит, и те, кто нет. И совсем неважно, какой у тебя опыт, интеллект или способности к ясновидению, когда речь идет о такой тонкой материи, как любовь. Ну так вот, вряд ли ей понравятся разговоры на отвлеченные темы. Единственное, о чем она стала бы говорить, так это о своей любви. И я советовал бы герою сдаться.
— Сдаться кому?
— Этой женщине, на ее условиях. Это единственный способ остаться в живых.
— Сдаться как? Я что-то совсем ничего не понимаю.
— Как-как, — пробурчал Кира. — Она в принципе чего хочет? В загс? Совместного проживания? Семьи? Или ей достаточно редких встреч и заверений в любви до гроба?
— Понятия не имею. Но, кажется, она хочет всего.
— Вот и сдавайся.
— Но я не люблю ее.
— Не люби. Но говори, что любишь.
— Но я не хочу!
— Слушай, мы как-то перешли на личности. При чем тут ты?! Речь же идет о твоем воображаемом персонаже, которому грозит смертельная опасность. И он, в отличие от тебя, как я понимаю, не хочет умирать. А путь при этом у него только один. Нет другого, как ни крути! Сдастся — будет жить. А если допустит всякие там не хочу — не могу, то прямая дорога ему в следующую жизнь со всеми этими же идиотскими испытаниями. И знаешь, что самое смешное? В следующей жизни он, скорее всего, не узнает о том, что эта дурацкая история случалась с ним уже много раз. Этакий заколдованный круг, ступишь туда, и все, погиб. И знаешь, что самое странное? Это может продолжаться вечно! Только подумай! Настоящий ад!