— Хорошо, он сдался. А разве не ад всю жизнь прожить с нелюбимой?
— Мне кажется — нет. Да и кто сказал — всю жизнь? Где гарантия, что она через два месяца не встретит другого и не станет охотиться за ним так же, как охотилась за твоим героем. Тут главное — выбраться из замкнутого куга. А дальше уже жизнь пойдет линейно, там проще… Там что-нибудь придумается.
Несмотря на всю бредовость Кириных рассуждений, то есть на все его хваленое здравомыслие, напряжение мое немного спало. Ну раз нашелся хоть один простой выход мне остаться в живых. Это уже было приятно. То есть выбор был. Другое дело — какой это был выбор. Тут я еще все про свою диссертацию понял. Я вдруг понял, что чувствовал Наполеон, отступающий к французской границе. Он тоже остался живым. Хотя никто не мешал ему погибнуть в бою. Пасть смертью героя. Нет, он остался живым. И отступил. И — ничего. Не стал от этого менее велик, никто не сказал про него, что он предал мечту, или еще какой иной глупости. Франция чтит его как национального героя. Но я — то знал теперь, что было у него на душе, когда он повернул с востока на запад.
А действительно, какой смешной выбор был передо мной. Умереть в двадцать пять лет ради любви, которая сейчас кажется мне настоящей, а через несколько лет, возможно, принесет одни лишь разочарования, страдания и стремление к бегству? Я готов умереть за это? Ну ладно бы еще — за это, а то просто ради того, чтобы прокрутить в своем замкнутом круге еще парочку столетий.
Может быть, так было с нами всегда? Может быть, история, которую она описала в своем дневнике как первую, — совсем не первая? Может быть, ничегошеньки не зависело от той встречи с сумасшедшим лектором, который подарил ей средство от кармической забывчивости? Может быть, это средство — как средство от зубной боли — только для нее, для того чтобы она знала, но ничего не меняющее?
Может быть, история эта гораздо длиннее, чем кажется? Меня развезло окончательно. Даже показалось, что я стал припоминать… Или фантазировать? Я фантазировал вслух, и Кира с удовлетворением кивал, слушая меня. И мне между делом хотелось его придушить, хотелось крикнуть ему в самое ухо: очнись, никакой это не сюжет, я живу в этом мире. Он реальный, реальнее тебя, со всей твоей наркологической отравой, реальнее меняя, с моей кругосветной биографией. Это моя жизнь, но почему ты можешь понять ее только так, только в виде какой-то схемы, проекта будущего романа или сценария?
Я фантазировал…
Где-то в бродячем цирке. Обычный бродячий цирк. Например, в конце девятнадцатого века. Шатер. Клоун. Летающие акробаты. Мне бы понравилось быть акробатом, летать под куполом. Я мог быть бесстрашным, особенно когда у тебя хорошая страховка и надежный партнер. Партнерша. Публика любит красоток в кружевной пене, особенно когда этой пены совсем чуть-чуть.