Утром, развернув газету, Гаусовский прочел:
"Мы, генерал Ион Антонеску, верховный главнокомандующий армией, постановляем..."
Декрет состоял из восьми параграфов, которые должны были, очевидно, навечно закрепить на захваченных землях новый порядок.
- Чиновники, назначенные на работу в Транснистрию, - медленно перевел Гаусовский, - будут получать двойное жалованье в леях и жалованье в марках...
- Транснистрия? А что это за страна такая? - спросил Костя Арабаджи. - В первый раз слышу...
- Ты, мой юнный друг, стоишь на ней обеими ногоми, - сказал Гасовский. И повернулся к Нечаеву, вычерчивавшему кроки. - У тебя все готово?
- Почти.
Цветные овалы и полукружия густо лежали на толстой чертежной бумаге. Окопы, огневые точки, пулеметные гнезда... Нечаев приложил к бумаге линейку и провел карандашом жирную черту.
- А у тебя Нечай, получается... Художественная картинка, - сказал Гасовский и выпрямился. - Ребятки, я забыл предупредить. Наведите глянец. Батя просил, чтобы мы все явились. Приведи, говорит, своих чертей...
Батей и Хозяином Гасовский называл командира полка.
- Всех? - удивился Костя Арабаджи. - А зачем?
- Наверно, наградить тебя хочет, - ответил Гасовский. - Тебе медаль или орден?
- Лучше орден, - Костя вздохнул и зажмурился, как бы ослепленный лучами Красной Звезды, которая возникла перед глазами. Ему бы хоть одну звездочку!.. Красную, чтобы носить ее на малиновой суконке... Он представил себе, как разгуливает с орденом на фланелевке по Примбулю, как на него "с интересом" заглядываются девчата, и снова вздохнул, понимая, что этой мечте не так-то просто сбыться. Он, Костя, не был так наивен, чтобы предполагать, будто сам Михаил Иванович Калинин знает в Кремле о его подвигах. Да и то, какие же это подвиги? Ну, ходил в разведку... Другие воевали не хуже.
Но он не был против того, чтобы и ему привалило счастье.
- Даю двадцать минут, - сказал Гасовский. - Стрижка, то да се. Эйн, цвей, дрей...
Сам он был чисто, до сизости выбрит, и его ботинки сияли.
Белая от пыли полуторка с расшатанными бортами стояла в ложбинке.
Усевшись рядом с шофером, Гасовский щелкнул крышкой портсигара и, не глядя, бросил папиросу в рот. Он явно кичился своим бравым видом, своей удачливостью. Планшетку он держал на коленях.
Мотор полуторки фыркал. В радиаторе булькала и хлюпала вода.
Когда полуторка выбралась на большак, шофер дал газ, и плоская степь завертелась под колесами.
Поначалу дорога была пуста. Но вот показался один грузовичок, второй, третий... Они шли навстречу. "Пополнение прибыло, - сказал шофер. - Из Севастополя".