Возвратившись с ворохом одежды в руках, Джон с сомнением покосился на подбитый мехом капюшон.
— Сегодня жарко. Ты весь взмокнешь.
Дункан и без него это знал, но летний капюшон на шелковом подкладе был ему не по карману.
— Джон, просто делай, что велено. Мне предстоит встретиться с коллегами и самим королем. Я должен быть одет подобающим образом.
— Я знавал женщин, которые были озабочены нарядами поменьше твоего, — хмыкнул мальчик.
— Не ты ли только что прихорашивался перед зеркалом как жеманная девица? — потеряв терпение, взорвался Дункан. — Я семь лет вкалывал, чтобы заработать право носить этот капюшон, и будь я проклят, если не надену его сегодня!
Семь лет ушло на то, чтобы доказать всему миру, насколько люди заблуждаются на его счет. Но некоторые до сих пор сомневались в том, что он достоин быть в Кембридже. Он метнул на мальчишку сердитый взгляд.
— Вот освоишь — если это вообще когда-нибудь случится — курс тривиума и квадривиума и будешь горд потеть в этом капюшоне не меньше моего.
Джон отступил назад и своими большими глазами взглянул на него поверх стопки черных одежд.
— Что идет первым?
Борясь с неловкостью, но полный решимости довести ритуал до конца, он подсказывал Джону, в каком порядке следует надевать сложное парадное облачение. Наконец, мальчик набросил на его плечи мантию и принялся разглаживать морщинки на ткани.
До чего же странное, до неловкости интимное ощущение — когда тебя одевают. Когда чувствуешь, как чужие пальцы почтительно скользят по твоей груди, расправляя ткань. Когда дыхание мальчика овевает шею, пока он опускает на твою голову капюшон. Когда запах его тела, отмытого от пыли конюшен, проникает в ноздри — неуловимый и почему-то смутно знакомый…
Дункан прикрыл глаза. Перед его мысленным взором возникла сценка, вырезанная на обороте зеркала. Рыцарь и дама… Черт, его тело, похоже, совсем истомилось по женской ласке, если эти невинные прикосновения оказались способны разгорячить его кровь. Мальчик тут не при чем, в смятении сказал себе Дункан. Просто у него слишком долго не было женщины.
— Ну вот, — сказал Джон. — Готово. Ты выглядишь очень представительно.
Открыв глаза, Дункан узрел в его взгляде гордость. И сконфуженно поежился, поправляя полы широкой мантии, чтобы скрыть так некстати охватившее его возбуждение.
Спускаясь по лестнице, он постарался подавить обуревавшие его суетные желания. Мальчик следовал за ним по пятам. Вдвоем они вышли на улицу и направились в сторону Хай-стрит, где в три ряда толпились зеваки, пришедшие поглазеть на короля. Придется поработать локтями, прежде чем их пропустят к месту, где собрался факультет.