На третьем уроке, в первый после зимних каникул школьный день, мне вручили желтый листок вызова к завучу. Там меня ждала толстая соцработница с кислой миной. Завуч велела забрать из шкафчика вещи и оставить учебники на столе дежурного. Она даже не взглянула мне в лицо. Новая соцработница добавила, что остальные мои пожитки уже в машине.
Я набрала код от шкафчика и со смешанными чувствами вынула книги. Как это похоже на Марвел: провернуть все без предупреждения, пока я в школе! Я была, а теперь меня нет. Я больше никогда их не увижу, не попрощаюсь с Оливией.
Соцработница по фамилии Кардоза отчитывала меня всю дорогу:
— Миссис Турлок все рассказала про твое распутство и наркотики. И это при малых детях! Ничего, там, куда мы едем, тебя живо обучат хорошим манерам!
Молодая дурнушка с широким суровым лицом, толстыми щеками и нечистой кожей.
Я не стала спорить. Больше ни с кем никогда разговаривать не буду.
Интересно, что наврет детям Марвел? Наплетет, что я умерла или сбежала? Нет, придумает что-нибудь прямо противоположное, достойное коллекционных тарелок. Например, что я уехала на ферму к бабушке, где дни напролет катаюсь на лошади и ем мороженое.
Хотя больно было признавать, я понимала, что Оливия, скорее всего, вздохнет с облегчением. Немного поскучает, однако не в ее характере грустить подолгу. Слишком много полицейских с золотыми жетонами барабанили ей в дверь! Она предпочтет покупать дорогие свитера. Я обхватила себя руками и привалилась к дверце. Будь у меня больше сил, можно было бы ее открыть и выпасть под колеса восьмиосной фуры на соседней полосе.
Новый дом располагался в Голливуде. Для приемной семьи — слишком шикарен: резное крыльцо, массивная деревянная дверь. Я гадала, в чем тут загвоздка. Кардоза в радостном возбуждении теребила сумочку. Нам открыла латиноамериканка с длинной косой и настороженным взглядом. Внутри из-за тяжелых занавесей царил полумрак. До середины стены поблескивали деревянные панели. Пахло лимонным маслом.
Через секунду появилась и сама приемная мать, роскошная, статная, с мелодраматической седой прядью в волосах. Она поздоровалась с нами за руку, и глаза Кардозы заблестели при виде приталенного костюма и высоких каблуков.
– ¿Que pasa con su cara?[15] — спросила приемная мать.
Соцработница пожала плечами.
Амелия пригласила нас в прекрасную гостиную с резной мебелью, ножками стульев в виде птичьих когтей, камчатными скатертями и кружевами. Подала чай в серебряном сервизе и сливочное печенье на тонком английском фарфоре с цветочками. Я пустила в ход весь опыт общения с Оливией, демонстрируя, как умею держать чашку с блюдцем и не ронять ложечку. Они беседовали на испанском, а я смотрела на эркерное окно с рамой из гималайского кедра. Тихо, телевизора не слышно. На каминной доске тикают часики.