Красное, желтое, темная зелень — расширяющиеся, сужающиеся, неподвижные озера с кровоточащими краями… Мимо, словно вдоль витрины магазина, прошли, обнявшись за плечи, парень с девушкой.
— Видишь, как он отступает от рамы, чтобы получился асимметричный край? — Она указала на полоску лимонного цвета слева.
Раньше я слышала в музеях подобные фразы и всегда думала, что произносят их с целью произвести впечатление на друзей. Но это была Клэр, она на самом деле старалась объяснить. Я уставилась на полотно: острие, полоска. В Кандинском происходило столько всего сразу, что рамы с трудом удерживали в себе содержимое.
В следующем зале Клэр остановилась перед серией карандашных набросков. Линии на бумаге, углы и окружности, разноцветные палочки разной длины и кружочки. Как каракули, которые выводит рука, когда разговариваешь по телефону.
— Видишь это острие? — Она указала на острый карандашный угол, а затем махнула рукой в сторону массивного полотна вдали. — Видишь?
Острие занимало на полотне центральное место.
Она показывала разные элементы карандашных набросков, круги, дуги, и я отыскивала их в финальной композиции, пылающие красные и глубокие синие. Он с самого начала придумал все элементы. Наброски представляли идею по частям, как отдельные ключи, каждый из которых нужен, чтобы открыть сейф. Если наложить их друг на друга и посмотреть на свет, получится финальное полотно. Я была потрясена!
Рука об руку мы гуляли по выставке, находили повторяющиеся детали, абстрактных всадников, башни, разнообразные углы, меняющийся при наложении фигур цвет. Именно это чувство порядка и идеи, пронесенное сквозь годы, поставило меня на колени.
Я села на скамью, вынула блокнот и попыталась изобразить основные формы. Острые углы, дуги, как ход часов. Ничего не вышло. Нужен был цвет, чернила и кисть. Я сама не знала, что нужно.
— Представь, какого труда стоило собрать все в одном месте! — заметила Клэр. — Годы на то, чтобы уговорить частных владельцев предоставить полотна!
Сознание Кандинского, разбросанное по всему свету, а потом собранное воедино. Каждый владел лишь кусочком головоломки, и только на подобной выставке можно увидеть целостную картину, наложить рисунки один на другой и на свет посмотреть, как они соотносятся. Это давало надежду, что однажды в моей жизни тоже появится смысл — если соединить вместе все ее составляющие.
Мы дважды в неделю ходили туда весь остаток лета. Клэр купила масляную пастель, чтобы я могла спокойно работать с цветом, не нервируя смотрителей. Мы проводили целый день в одном зале, перед одним полотном. Такое в моей жизни было впервые. Картина, написанная в тысяча девятьсот тринадцатом, предугадывала Первую мировую.