— Астрид, прошу тебя!
Я не слушала.
Со мной такое никогда не приключится!
В конце концов она ушла к себе и закрылась. Я ненавидела ее за то, что она перед ним пресмыкается, и себя — за это чувство брезгливости, за то, что хорошо понимала Рона. Я лежала на постели, ненавидя всех нас, и слушала, как она плачет. Всю последнюю неделю она только этим и занималась. «Двадцать семь синонимов слова „слезы“».
Леонард Коэн вопрошал, слышала ли она, как поет ее хозяин. Невыносимый вопрос повторялся снова и снова. Хотелось запечатать себя, пока еще оставалось что-то, что я не отдала Клэр. Надо отступить назад, иначе меня разорвет, как шарф, попавший в дверцу автомобиля.
До чего я презирала ее слабость! Она вызывала отвращение, как и предсказывала мать. Я бы боролась, но Клэр не могла за себя постоять, а я не могла спасти нас обеих. На столе стояла фотография того лета: счастливая Астрид с радужной форелью. Рон вставил ее в рамочку. Надо было сразу понять, что долго счастье не продлится. Ничто не длится долго. Никак не усвою эту истину! «Пакуй чемоданы», — сказала мать. А ведь остается всего год в школе, и впереди уже маячит колледж…
Тут я вспомнила, как Клэр водила меня в Калифорнийский институт искусств и даже взяла бланк заявления, как уговорила пойти в класс с углубленным изучением, помогала с домашними заданиями, каждый вторник возила в музей. Если у меня вообще есть будущее, то только благодаря ей. Потом я снова увидела, как она ползет, умоляет, и опять почувствовала отвращение. Помоги мне, Астрид, собери осколки, Астрид! Каким образом? Надо признать правду: я слишком на нее рассчитывала.
Немного почитала про Кандинского, попробовала применить его технику, делая мазки тяжелее к краю полотна. Старалась не слушать бесконечного Леонарда Коэна. Она, наверное, заснула. Пусть проспится.
Рисовала до темноты, потом включила свет и крутанула дурацкую пирамиду над столом, на которую ее сагитировала мать. Закрывая книгу про Кандинского, невольно прочитала: «Астрид от Клэр. С любовью».
Меня словно током ударило, детская обида погасла. Если у меня было что-то хорошее — только благодаря Клэр. Если я хоть на секунду признавала в себе какую-то ценность — потому, что она меня в этом убедила. Если вообще думала о будущем — потому, что она в него верила. Клэр подарила мне целый мир! Сейчас она во мне нуждается, и что я делаю? Поднимаю окна, запасаюсь едой и разматываю колючую проволоку…
Я пошла к ней и позвала у двери:
— Клэр!
Попробовала ручку. Заперто. Раньше она запиралась только для секса. Постучала.