Они холода не чувствовали, завывая под музыку и прихлебывая «Охотничью», высокооктановое русское пойло, на вкус — водка с гвоздями.
Я оглядела тесную, захламленную, как склад благотворительного магазина, комнату. Представила, что сказала бы мать, увидь она, в кого превратилось ее подающее надежды юное дарование — очередной бэушный предмет в Ринином магазине. Нравится лампа с зеленой подставкой? Назовите цену. А может, масляный портрет круглолицей крестьянки в оранжевом платке? Для вас десять долларов. Букет цветов из бисера? Поговорите с Риной, она уступит за семь пятьдесят! У нас был пушистый восточный ковер, крепкий, чуть покосившийся дубовый стол, пять разнокалиберных стульев по специальной цене, огромный набор салатников с изображением бога Тики и полное собрание энциклопедии «Британника» шестьдесят второго года. Три взъерошенных белых кота, их шерсть и запах. Вдобавок старомодная стереосистема в деревянном шкафу и стопка старых пластинок, выше, чем у Дэвида Боуи туфли на платформе.
А одежда, мама, как тебе наша одежда? Футболки из полиэстера и лавандовые обтягивающие штаны с низкой талией, желтые блузки с огромными молниями. Тряпки кочуют из шкафа в шкаф, пока не надоедят, и мы их не продадим. Ты бы меня не узнала. Мои волосы отрастают, и я все время хожу в больших очках, как у Жаклин Кеннеди.
Шмотки богатенькой сироты из «Фред Сигал» и «Барнис» испарились. Рина заставила продать. Ты бы одобрила, правда? Как-то в субботу мы разгружались на парковке перед маникюрным салоном «Наталья». Я расставляла кофейные кружки, и тут Рина вдруг вытащила из черного целлофанового мешка мой твидовый жакет цвета индиго, платье с лямкой на шее от Бетси Джонсон и пижаму, как у Мирны Лой.
Я дрожащими руками сдернула их с вешалки на колесиках.
Она рылась в моих ящиках!
— Это мое!
Рина невозмутимо встряхнула длинную серую с розовым юбку.
— Зачем тебе? Хочешь стать звездой Маршалл-Хай? Или за пиццей в них бегать? А может, пригласили на роль в сериале? — Она вытащила из мешка для мусора охапку футболок из «Фред Сигал», бросила их мне вместе с лентой для ценников и маркером. — Вот, сама назначь цену. Деньги тебе. Ladno?
И продолжила развешивать мои вещи: серо-голубые брюки с высокой талией, винтажный жакет с черным, как уголь, бархатным воротником, белую блузку с гофрированным передом, платье из «Джессики Макклинток» с воротником ришелье.
— Только не это!
Рина прищурилась, раздраженно сдула с лица матовую черную прядь.
— Его можно дорого продать. Или ты собралась на чай к царевичу Алексею? Его пристрелили в восемнадцатом. — Она встряхнула платье и снова повесила его на вешалку. — Точно тебе говорю.