— Если уж начистоту, то она убила Клэр! Столкнула ее с обрыва. Может, ее нельзя за это привлечь, но не надо втирать мне здесь ваши новые небылицы. Она убила Клэр, и она убила Барри. Отсюда и будем плясать!
Сьюзан вздохнула и отложила ручку. Еще раз затянулась и затушила сигарету в пепельнице.
— Ты крепкий орешек, да?
— По-моему, это вы добиваетесь освобождения преступницы.
Я швырнула шляпу на кресло, вспугнув белого кота, который бросился из комнаты.
— Имели место процессуальные нарушения, все задокументировано.
Сьюзан постукивала по руке ребром ладони. Я представила, как ее жесты в суде доносят смысл до людей с нарушением слуха.
— Госзащитник и пальцем не пошевелил. Она была под воздействием препаратов. Господи ты боже мой, она едва могла говорить! Это все есть в деле, включая дозу. И никто слова не сказал! Обвинение целиком построено на косвенных уликах.
Сьюзан резко развела в стороны согнутые на уровне груди руки, как судья в бейсболе. Приближалась кульминация речи. С меня было довольно.
— А вам-то что со всего этого? — перебила я, стараясь говорить предельно сухо и равнодушно.
— Должно свершиться правосудие, — твердо заявила она.
Я живо представила, как она дает представление для телевизионщиков на ступенях здания суда.
— Оно свершилось. Слепо и, может, даже по ошибке, но свершилось. Большая редкость, я знаю. Современное чудо.
Сьюзан сгорбилась на диване, как будто мои комментарии лишили ее праведного пыла. Мимо проехала машина, в которой орало радио — ковбойская музыка, — и Сьюзан быстро посмотрела в окно на темно-зеленый «Ягуар». Убедившись, что он все так же посверкивает возле тротуара, вернулась ко мне. Медленно и устало.
— Когда я вижу в молодежи такой цинизм, Астрид, я начинаю бояться за будущее страны.
Шутка дня! Я не выдержала и расхохоталась. Моя жизнь не изобиловала причинами для смеха, а это заявление было из ряда вон по любым меркам.
Усталость адвокатши исчезла так же быстро, как праведный пыл. Передо мной возник холодный и расчетливый стратег, не уступающий, пожалуй, самой Ингрид Магнуссен.
— Барри Колкер мог умереть от сердечного приступа, — заявила Сьюзан спокойно. — Он страдал ожирением и принимал наркотики. Верно?
— Говорите что хотите.
Меня с толку не собьешь!
— Вам надо, чтобы я ради нее солгала? Так давайте обсудим.
Сьюзан медленно улыбнулась, откинула с лица кудряшки, похлопала слишком черными на фоне белой кожи ресницами. Она словно устыдилась самой себя и в то же время испытала облегчение, что договориться будет не так уж и трудно.
— Прокатимся?
За тонированными стеклами уютного «Ягуара» меня, точно мех, окутал запах кожи и денег. Радио было настроено на джазовую станцию из Лонг-Бич, крутили что-то в свободном стиле Западного побережья, с флейтой и электрогитарой. Мы молча проехали вверх по Риппл-стрит мимо подпольного детского сада, булочной, разрисованного забора на Клируотер, свернули на Флетчер, потом налево на Глендейл, направо на бульвар Силверлейк и какое-то время двигались вдоль озера. На сине-зеленой воде качались чайки. Из-за засухи обнажились бетонные берега, а в герметичном мире «Ягуара» было плюс двадцать. Какое наслаждение сидеть в дорогой машине! Разреженную атмосферу заполнила новая композиция, которую я сразу узнала, — Оливер Нельсон, «Украденные мгновения».