— Раньше в тебе было определенное изящество, прозрачность. Теперь ты стала тяжелая, матовая.
— Кто мой отец?
— Мужчина. — Она смотрела на большие пальцы ног.
— Клаус Андерс, второго имени нет, — сказала я, сдирая между пальцев на руке засохшую корочку. — Художник. Сорок лет. Родился в Копенгагене, Дания. Как вы познакомились?
— В Венис-Бич. На одной из тех вечеринок, что длятся все лето. У него была травка.
— Вы похожи, как брат с сестрой.
— Он гораздо старше. — Она перекатилась на живот. — Ему было сорок, он рисовал биоморфные абстракции, уже тогда немодные. — Она развела руками траву, как коротко стриженные волосы. — Все в нем всегда было старым. Его идеи, восторги. Посредственность! Не знаю, что я в нем нашла.
— Не говори, что не знаешь, нечего дерьмо гнать!
Она вздохнула. Я ее утомила. Ну и что.
— Это было давно, Астрид, несколько жизней назад. Я другая.
— Не ври! Все такая же!
Она замолчала. Я первый раз в жизни так грубила.
— Какой же ты ребенок…
Она с трудом держала себя в руках. Кто-то другой и не заметил бы, но я видела — по тому, как тоньше стала кожа вокруг глаз и заострился на миллиметр нос.
— Ты приняла мои сказки за чистую монету.
— Так открой мне глаза! Что ты в нем нашла?
— Наверное, удобство. С ним было легко. Очень контактный, в два счета заводил приятелей, называл всех «дружище». — Она слабо улыбнулась, разводя руками траву, как будто искала нужную бумагу в папке. — Ничего от меня не требовал.
Да, в это я верила. Требовательные мужчины ее никогда не привлекали. Главным должно быть ее желание, ее огонь.
— А потом?
Она вырвала и отшвырнула пучок травы.
— Это обязательно? Кинохроника столетней давности…
— Ничего, я хочу посмотреть.
— Он писал и пил. В основном пил. Ходил на пляж. Сказать-то особо нечего — посредственность. Шел в никуда и уже пришел.
— Потом ты забеременела.
Она испепелила меня взглядом.
— Я не забеременела! Предоставлю это твоим неграмотным друзьям. Я решила тебя родить. Ключевое слово — «решила». — Мать распустила волосы цвета небеленого шелка, стряхнула с головы травинки. — Что бы ты себе ни нафантазировала, твое рождение не было случайностью. Ошибкой — возможно, но не случайностью.
Ошибки женщины…
— Почему он? Почему тогда?
— Кто-то же мне для этого был нужен? Красивый, покладистый, не возражал против детей. Вуаля!
— Ты его любила?
— Не будем рыться в этом семантическом крысином гнезде. — Она разогнула длинные стройные ноги и встала, отряхивая платье. Прислонилась к стволу дерева, поставила стопу на белую плоть голени, скрестила руки, удерживая равновесие. — У нас были довольно горячие сексуальные отношения. На многое закрываешь глаза.