— Ты никогда не задумывалась, что мне, может быть, хочется иметь отца?
— В древности отцов не было. Женщины совокуплялись с мужчинами в полях, а девять месяцев спустя рождался ребенок. Отцовство — сентиментальный миф, как День святого Валентина. — Аквамариновые глаза на загорелом лице горели, как преступление за занавеской в освещенной комнате. — Я ответила достаточно, или есть еще вопросы?
— Он не вернулся? — тихо спросила я, надеясь, что это не так, что есть еще факты, хоть что-нибудь… — Никогда потом не звонил?
Она снова села на корточки, обняла меня за плечи, прислонилась лбом к моей голове.
— Звонил однажды, когда тебе было — не знаю — семь или восемь. — Провела рукой по моим волосам. — Приехал в отпуск из Дании с женой и двумя маленькими детьми. Хотел встретиться в парке. Чтобы я сидела на скамейке и играла с тобой, а он мог бы тебя увидеть.
— Мы пошли?
Если бы она вечно вот так меня обнимала…
— Это было похоже на сюжет плохого кино. Я послала его к черту.
Отец звонил, хотел меня видеть, а она отказала. Не спросив меня, ничего не сказав! Дыхание перехватило, как от удара.
Я встала и прислонилась к дереву с другой стороны, чтобы она меня почти не видела.
— Ты сама пожелала знать. Не переворачивай камни, если не хочешь смотреть на бледных пресмыкающихся, которые под ними живут.
— Где он сейчас?
— Слышала, что купил ферму где-то на датских островах. Кажется, на Эре.
Я выглянула из-за дерева.
— Живописный уголок… Но если его жена не разбирается в сельском хозяйстве, то они ее уже потеряли.
Мать подняла голову, поймала мой взгляд и улыбнулась. Не открытой улыбкой отца, а понимающей полуулыбкой, которая говорила, что прочла твои мысли.
— А что, собираешься свалиться на голову давно потерянному отцу и его семейству? Не удивляйся, если они не забьют в твою честь тучного тельца!
— Все лучше, чем ты и твои новые дети!
Жар волнами поднимался от дороги, пахло плавящимся асфальтом.
— А-а. — Она откинулась на траву, руки за голову, скрестила лодыжки. — Я предупреждала, что ты не обязательно встретишь их с распростертыми объятиями. Но они такие чувствительные, идеалисты. Решили попробовать. Очень гордились статьей. Тебе, кстати, понравилось?
— Выкинула в мусор.
— Жаль.
Вороны неожиданно вылетели одна за другой из кроны. Мы слушали, как удаляются их крики. По служебной дороге проехал автомобиль с двойными задними колесами. Из окна доносилась абсурдно веселая ковбойская музыка. Как Гуанахуато, подумала я, зная, что мать вспомнила то же самое.
Блузка не дышала, пот стекал и впитывался в пояс юбки. Было чувство, что перехожу реку вброд.