— Сынок! — говорил он. — Медвежонок! Большущий мой! Милый мой ПУРЗЯ.
— Папка! — закричал я.
Я знал… Теперь я точно знал — это папа!
И, вместо того чтобы обрадоваться, засмеяться, я почему-то тоже заплакал.
Когда возвращаются люди
Домой из далеких стран,
Когда возвращаются люди,
Громко гремит барабан:
Там-барабам-ба рабам!
Громко гремит барабан!
Я притащил папе мой барабан, и мы тихонечко побарабанили.
— А где твоя погремушка с попугаем? — спросил папа.
Я нашел погремушку. Я уже давно в нее не играю, но раз папе так хочется…
— А где лошадка-качалка, Любушка, ты помнишь…
Папа и мама что-то такое помнили, чего я не знал даже. И как это папа все помнил?
Когда возвращаются люди
Туда, где их очень ждут,
Кажется, будто люди
Всегда-всегда были тут.
И тогда не гремит барабан.
Мы сели за стол, я прижался к папиному боку…
И как это мы жили без папы?
Папа рассказывал, как он там работал на своей речке Ладоге, а может, и не на Ладоге. Папа скучал без нас.
А потом папа сказал, что он очень обрадовался, когда прибежал Алошка.
— Как он тут живет? — спросил папа.
— Нет нашего Алошки, — ответила мама. — Нет его.
— Как же так? — Папа даже вскочил со стула. — Как же так? — Он очень заволновался: — Ведь Алошка давно ушел от меня. И я просил его передать…
В комнате стало тихо, как будто это не был веселыйпревеселый праздник Новый год. А тетя Вера скорее погасила елку. Взяла и огоньки все задула. В комнате стало совсем темно. Тут мы с бабушкой как закричим:
— Есть! Есть Алошка!
И все увидели: там, в Алошкином домике, горит ЗЕЛЕНЫЙ ОГОНЕК.
АЛОШКА СНОВА ЗАПЕЛ СВОЮ ПЕСЕНКУ
Все побежали к Алошке, а он выскочил из домика и как бросится… вы думали к кому? Прямо ко мне! Обхватил меня за шею и смеется! А у него в руке колокольчик.
— Алошка! — говорю. — Где же ты пропадал, милый Алошка?
А он ткнулся носом мне в плечо и все смеется:
— ЧиПОчиТОМ, чиПОчиТОМ чиРАСчиСКАчиЖУ.
— Эй, эй, Алоха, — говорит папа. — Это что засекреть!?
— Папка, ведь ты еще ничего не знаешь, у нас с Алошкой есть тайный язык!
— А меня научите? — спросил папа.
— ЧиНАчиУчиЧИМ! — крикнули мы с Алошкой. — Научим. — И мы сразу начали учить папу нашему тайному языку. Но вдруг все услышали:
Эх, превратилась бы я
В лебедь черную.
Эх, улетела бы я куда-нибудь
На третий этаж…
Это громко скучала тетя Вера.
— Друзья мои, — сказал папа. — А помнится мне, у нас на третьем этаже жил такой человек с усами — Иван Иваныч. Где он?
— Он на пенсии сидит, — сказала бабушка.
— Он, наверно, у чуда-телевизора сидит, — сказал я.
— Тары-бары-бум, — заворчала тетя Вера. — Он ОДИН сидит, и позвать его некому… И зачем я — щелкщелк — делала этот хвостик… И зачем мне — щелкщелк — эти ушки. — Она сняла свою заячью маску, надела очки, повязала голову полотенцем.