— Да ты кому говоришь, курносый? Сам не струсь.
— Я-то трушу, скажу откровенно,— сказал Леська через силу, густо покраснев.— Но попробовать смерть как хочется.
— Попробуем.
— Только давай на первый раз пригласим буквально трех человек: ты, я и Улька. Все-таки дело опасное.
— Finis,— сказал Видакас по-латыни, хотя имел по этому предмету одни двойки.
В условленный день гимназисты собрались на пляже у заколоченной на зиму кафе-купальни. Яхта уже лежала на боку. Свинцовый киль — рядом. Но тут произошло небольшое недоразумение: вместо трех человек явилось четверо. Четвертый — Сенька Немич. Был он в гимназической шинели и фуражке с гербом. Все честь по чести. Правда, Бредихин, отдавший ему свою форму, надел поэтому кожаную зюйдвестку и шерстяной бушлат дяди, но это было естественно, поскольку он должен был сидеть на руле.
— Авелла, Сенька! — сказал Артур.— Ты что? Гимназистом заделался?
Леська отозвал Артура и Ульку в сторону.
— Понимаете, напросился. Я по мягкости не мог отказать.
— Медуза ты, вот кто!
— Он нам бесплатно баню помогал ремонтировать. Как я мог ему отказать?
— А зачем натрепался?
— Натрепался…— грустно признался Елисей, уж и не зная, как выпутаться.
— Хорошо! Черт с ним! — сказал Канаки.— А «мама» кричать не будет?
— Кто? Сенька?
Самым трудным делом на первых порах было столкнуть «Карамбу» в большую волну, прыгнуть в яхту всем сразу и тут же, пока она еще не перевернулась, вдеть свинцовый киль в положенную для этого щелину. Ребята поплевали на руки и стали ждать команды Артура, а сам он караулил момент, чтобы яхта могла с разбегу взлететь на гребень уходящей волны.
И вдруг с батареи к ним подбежал офицер. Он бежал, придерживая шашку. Леське на минуту стало жутко. Но офицер оказался всего-навсего Пищиковым, бывшим питомцем евпаторийской гимназии.
— Мальчики! Что это вы затеяли?
— А вот хотим испробовать «Карамбу» в зимних условиях.
— Да вы же утонете, несчастные!
— Мы поплывем вдоль берега до дачи Терентьева и, если будет трудно, выбросимся на дикий пляж.
— А вам известно, что выезд из Евпатории запрещен как по суше, так и по морю?
— Что вы, Юра! Какой же это выезд? Мы только до Терентьева.
Пищиков поверил и стал глядеть, как сдвинется «Карамба». Дважды яхту отбрасывало назад. Наконец ее удалось поставить носом против волны, и она взлетела, как дельфин, потом нырнула, но уже по ту сторону вала. Артур мгновенно поставил кливер — и яхта, избежав громадных береговых волн, вышла в большую, но не столь уж буйную зыбь. Пищиков зааплодировал, помахал фуражкой и пошел назад. Артура он знал хорошо, Леську несколько раз видел, а к Ульке и Немичу не придирался: ведь на них была гимназическая форма.