Отличный были вы танцор,
Скажу я вам без лести,
Наверно, в день вы пуда два
Съедали женской чести.
Дебют молодого актера прошел, однако, незамеченным.
Антрепренер очень привязался к Леське. Вскоре старик уже не мог без него обойтись. Актеры в шутку называли Бредихина «адъютант генерала Бельского», но, впрочем, относились к нему неплохо. Жена Бельского, Ольга Львовна, тоже благоволила к юноше:
— Очень милый мальчик. Всегда улыбается.
Жалованье Леське дали маленькое, меньше, чем положено рабочим сцены, но зато Леська жил у Бельских на всем готовом и спал в столовой на диване, ничего не платя за квартиру.
Леська еще никогда не пользовался таким комфортом: здесь не пахло прелым дубовым листом, распаренными досками, затхлыми от сырости углами. Напротив, Ольга Львовна так часто обтиралась на кухне душистой эссенцией, что аромата хватало на весь дом.
По утрам Леська шел на базар покупать для Бельских завтрак. Обедали все трое в ресторане, ужинали там же. Бельский сам любил покушать, но следил за тем, чтобы хорошо питался и Леська.
— Он еще растет,— говорил старик.— Ему нужно побольше топлива.
Между делом учили Елисея культурно есть. Леська, например, за едой чавкал. Так едят хамы. Тогда он стал есть абсолютно беззвучно. Но ему сказали, что так едят нувориши из мещан. Только после этого Леська нашел средний стиль, свойственный высокой интеллигенции.
Бельские и Леська всюду появлялись втроем. В городе принимали гимназиста за их сына, и это умиляло. Действительно: бездетная актерская пара относилась к Леське как к собственному ребенку. Надо сказать, что и Леська полюбил Бельских и вошел в их семью как родной.
В каждом доме бытует свой домашний жаргон. Бывало, утром, проснувшись и позевывая, Семен Григорьевич спрашивал:
— Какая погодятина?
— Дождяка! — отвечала Ольга Львовна.
— Не дождяка, а дождина! — кричал из столовой Леська.
— Почему?
— Дождяка — это так себе, маленький нескладный дождишко, а сегодня почти ливень.
Все, что касалось Бельских и их театра, Леська принимал близко к сердцу.
В городе, помимо театра «Гротеск», работал еще и драматический театр с бездарными актерами, но солидным репертуаром. Ставили там «Грозу» Островского, «Дни нашей жизни» Андреева, «Осенние скрипки» Сургучева, «Кровь» Шиманского. Актеры драматического иногда приходили смотреть программу «Гротеска» и неизменно издевались над ней.
Однажды Леська, не занятый в спектакле, стоял на контроле. Драматические, не досмотрев очередной оперетки, задержались подле гимназиста.
— Объясните нам, юноша! — сказал ему «второй любовник» Дальский.— Почему над вашей эстрадой висят трагические маски, если у вас единственный трагик — это медведь: когда ему вовремя не дают молока, он рычит, как Отелло.