— А разве так лучше?
— Лучше. При коммунизме все так жить будут. Ведь все равно любви на свете не бывает.
— А как вы себе представляете коммунизм?
— Как? Все люди хорошими будут — вот как! Но-о, соколики, вперед! — вдруг закричала Тина и яростно засвистала, как разбойник, глубоко втянув нижнюю губу в рот. От этого миловидное лицо ее стало зверским.
Жеребцы рванулись и снова заревели.
Опять в стороне показалась падаль с ощеренными ребрами, такими выразительными, точно палый конь ими смеялся. Теперь на полуобглоданном трупе сидели птицы. Черные. Задумчивые. Под низкими облаками, которым, может быть, триста лет.
— Вот она какая, война! — закричала Тина, чтобы перекрыть грохот.— Ничего такого как будто нет, а все же ясно, что война. Ведь если б лошадь пала в мирное время, разве хозяин бросил бы ее со шкурой? А войне все нипочем.
Впереди замаячили всадники.
— Господи благослови,— тревожно зашептала Тина, наскоро перекрестилась и сунула берданку в сено.
Всадники мчались галопом. Они окружили тачанку. Было их семеро.
— Кто такие?
— А вы кто?
— А вы?
Начальник отряда, высокий, тонкий, уже пожилой человек в больших очках, переводил глаза с Тины на Леську.
— А ну, давай не шали! — гаркнула Тина так грубо, как только могла.— Нам еще далеко ехать.
— А куда, собственно?
— В Сокологорное.
— Там большевики.
— А вы кто?
— А мы анархисты. Это отряд Комарова.
— А где же сам-то?
— А вот он сам,— сказал мужчина в очках.
— Это интересно! — неожиданно для себя выпалил Леська.
— Что именно интересно?
— То, что вы анархисты. Я еще никогда не видел анархистов.
— Ну что ж. Глядите. А только пошто вы, молодой человек, не в гимназии? Рождественские каникулы прошли, а до пасхальных еще далеко.
— Учителя наши разбежались,— по-ребячьи сказал Леська.
Комаров улыбнулся.
— А эта красавица кто?
— Милосердная сестра,— сказала Тина постным голосом монахини.— Вот везу братика к доктору. Ничего есть не может, бедняжечка.
— Ты бы еще всплакнула, Капитонова,— сказал Комаров.
— Вы… Вы меня знаете? — с необычной для нее робостью спросила Тина.
— Тебя весь фронт знает. А вот что ты Комарова не знаешь, это обидно.
— Знаю Комарова, да только понаслышке.
— Ну вот теперь воочию увидела. Сто лет будешь поэтому жить.
— А вы Бакунина читали? — спросил Леська.
— Я и Платона читал, молодой человек. Анархист без образования — это бандит.
— Неужели и ваши спутники читали?
— Нет, они еще бандиты,— засмеялся Комаров и, взмахнув плеткой, поскакал прочь. За ним понеслись все его конники.
— Хороший человек Устин Яковлевич,— сказала Тина, тронув лошадей.— Жаль только, старообрядец. Субботник или молоканин, не упомнила. На Урале таких много. Сослали ихнего брата зачем-то в Крым, вот он у них попиком стал. Душевный дядька. Справедливый. И ребят подобрал, говорят, каждый что каленый орех. Всего семеро, но авторитету человек на пятьсот.