О, юность моя! (Сельвинский) - страница 73

В который раз Леська ощущал тихое счастье от душевного общения с женщиной. Неужели так будет всегда? До чего же чудесное явление жизнь, если такое продлится до самой смерти.

Когда лошади вступили в селение, Леська сразу узнал подле какой-то хаты автомобиль «фиат», на котором разъезжал Выгран. Он схватил Тину за руку.

— Здесь белые!

— Ну-у?

— Это автомобиль Выграна, начальника гарнизона.

— Был. А теперь товарища Махоткина.

— Какого Махоткина?

— Командира евпаторийской Красной гвардии.

— Значит, Выграна поймали?

— Значит, поймали.

— И где же он?

— В море,— произнесла Тина таким мирным, обыденным тоном, как если б сказала «дома».

У хаты стоял рослый часовой, похожий на жителя Сахары.

— Здорово, Майорчик!

— Здравствуй, Капитонова,— ответил часовой.

— Привяжи коней, а то я устала,— бросила Тина Леське.

Она соскочила с тачанки и вошла в хату, едва ступая затекшими ногами. Леська снова обратил внимание на ее низкие сапожки с байковыми отворотами. Где он их видел? Но раздумывать было некогда.

Он спрыгнул с тачанки, взял вороных под уздцы, отвел в сторону и морским узлом привязал вожжи к тополю. Потом вошел в хату.

В комнате — полутьма. Керосиновая лампа с дырявым стеклом, залепленным обожженной бумагой, стояла на столе, едва освещая карту Таврической губернии. Над картой склонились два человека. Один лет тридцати пяти, сухой, подобранный, с тонким волевым лицом и зоркими глазами в глубоких орбитах — командир отряда Махоткин. Другой…

— Гринбах?

— Бредихин?

— Вы знакомы? — спросил Махоткин.

— Да, были когда-то,— угрюмо сказал Гринбах.

— Это я его сагитировала,— вмешалась Тина.— Он в Мелитополе актером служил.

— Актером? — изумленно спросил Гринбах.

— Симочка! Деточка! Принеси, дорогой, из моей тачанки гостинцев.

— Каких гостинцев?

— А какие найдутся.

Гринбах послушно встал и вышел на улицу.

— А ты откуда такая разнаряженная? — спросил Махоткин.

— Из разведки. А то откуда ж?

— Офицера поймали?

— Петриченко поймал. Офицерик щупленький — вот кожанка на меня и пришлась,— ответила Тина.

— А сапожки откуда?

— А это я у цыган поцупила.

— «Поцупила» — значит присвоила,— пояснил Леське Махоткин.

— У цыган? — взволнованно спросил Леська.— Да ведь это театральные наши сапоги! Их сшили для венгерского танца.

— А мне все равно. Мои-то развалились.

— А медведя вы у них видели?

— Видела.

— А сапожки сняли с девушки Насти?

— Не знаю. Когда я отбираю, фамилии не спрашиваю.

— Но эта девушка была красавица, да?

— А какое мое дело! — ревниво отмахнулась Тина.— Может, и красавица, не заметила. Мне-то на ней не жениться.

— А где же эти цыгане?