– Странно, что если столькие его ненавидит, никому ещё не пришло в голову сыпануть ему яда в эти отвары или хлеб... – Обронила она якобы небрежно, но на самом деле внимательно наблюдая, какова будет реакция Герсарда на её слова.
– Бережётся, трутень! Сам собирает травы в оранжерее, которую построил возле дворца. И нужно признать, что уж в чём в чём, а в травах он разбирается. Всегда перед приготовлением проверяет воду, которую ему принесли, а фрукты сам срывает с дерева. Хлеб берёт со стола, за которым перед тем ели слуги, и оставляет, чтобы дозрел в его комнате. А в эту комнату никто не может войти, кроме слуги, которого он знает с отроческих лет. И только этот слуга единственный может касаться посуды, из которой ест или пьёт архиепископ.
– Ты удивительно много знаешь о привычках Его Преосвященства, мой дорогой каноник.
Герсард покраснел от подбородка до лба, но ничего не сказал и, чтобы скрыть смущение, снова потянулся за чашей. Выругался, поскольку сосуд оказался пустым.
– Нет крепости, которую нельзя было бы взять. – Катерина соблазнительно вытянулась на кровати и с удовлетворением отметила, что каноник сосредоточил взгляд на её груди и уже не может оторваться. – Мммм? Даже меня можно взять, – добавила она сладким голосом. – Здесь и сейчас...
На этот раз он был с ней чуть более сдержан, чем в предыдущий раз, и даже явно заботился о её женских потребностях. Катерина, однако, не была в настроении для постельных шалостей, так что в какой-то момент, чтобы быстрее спровоцировать финал, застонала, словно кошка по весне, и вонзила ногти в ягодицы Герсарда. С облегчением выдохнула, когда он поднялся с неё, хотя ей удалось сделать вид, что это вздох удовлетворения. Каноник прошествовал голым по комнате, открыл секретер, достал из него бутылку вина и щедро налил себе в чашу.
– Я уже знаю, что эта дряхлая сволочь готовит для меня приход, – сказал он яростным тоном. – Приход! – повторил он так, будто это слово было крайне неприлично. – Он хочет меня отправить куда-то на Балтийское море, на самую польскую границу. Говорят, там ничего нет, кроме болот и лесов. – В глазах Герсарда блестели слёзы гнева и бессилия.
– Тогда попрощайся с Кобленцем, – легко бросила Катерина.
– И это всё, что ты можешь мне сказать? – Возмутился он.
– А что я могу сделать? Что ты хочешь, чтобы я сделала? – Он сердито пожал плечами и ничего не ответил. – А если бы я даже могла что-то сделать, – продолжила она медленно и задумчиво, – то готов ли ты взять на себя риск?
– Риск?
– Как сильно ты желаешь того, чтобы епископ исчез из твоей жизни?