— Не нужно этой сентиментальности, Анна!
— Твоя мать хотела, чтобы мы расстались! Она что-то знала! И Катрин знает! А я… я не знаю!
Поль начал уставать. Это бессмысленное женское упорство, эти страхи, смутные предчувствия. Да, он не был слишком уж любящим отцом. Но в конце концов ребенок ни в чем не испытывал недостатка. А близость, желание общаться — это еще придет. Ему всего двадцать четыре года.
— Девочка моя! — Поль шумно вздохнул. — Ну чем тебя пугают эти тряпки? — Он снова поднялся и резко выдвинул ящик комода. Анна вздрогнула.
— Ну, посмотри! — Поль развернул перед ней материю.
Это были два платья в античном стиле, модном в восемнадцатом веке, и длинная накидка-плащ. Анне давно уже казалось, что ткани, из которых все это сшито, гораздо старше самих нарядов. Атлас и шелк? Или… Какие-то странные ткани ручной выделки. И цвета: желто-золотистый и серебристый цвет платьев и голубоватый — плаща. Но эта странная игра оттенков, превращавшая обычную цветовую гамму во что-то, чему Анна не находила названия. Она и сейчас все это видела. Но если Поль ничего не замечает, стоит ли его мучить своими предположениями и домыслами!
— Да, милый, — тихо произнесла девушка. — Все это глупо, нервы! Спрячь!
Поль громко задвинул ящик комода. Она почувствовала, что говорит как бы вопреки собственному желанию молчать.
— Поль, давай снимем и этот портрет!
— Хорошо!
Ее мучительно резанула легкая холодность, прозвучавшая в его голосе. Неужели он разочаровывается в ней? Накатило отчаяние, она снова заговорила быстро, почти лихорадочно.
— Этот мальчик на портрете, он так похож на Мишеля!
— Зачем ты ездила к Мишелю?
— Нет! То есть да. Но это было совсем не так, совсем не то, что ты думаешь. Катрин позвонила мне. Мы говорили. Мы вместе ездили, видели ребенка, издали. Она любит сына. Но она тоже заметила…
— Говори все! Что она тебе наплела? Может быть, пыталась соблазнить? Вполне в ее стиле.
— Она несчастный человек, Поль! Она… Она давно заметила, что мальчик очень похож на этот портрет.
— И потому она исковеркала мою жизнь?
— Но Поль, вглядись! Это больше, чем простое сходство. Это… это портрет Мишеля!
— Это портрет, — Поль заговорил преувеличенно внятно, словно объяснял ей что-то простое и естественное, — это портрет, выполненный в XVIII веке, возможно, Луи Давидом или кем-то из его учеников. Это портрет моего прапра… боже! Одним словом, моего предка! Впрочем, здесь что-то из времен революции. Но нет, никто из нашей семьи не был казнен. Они погибли во время пожара, замок сгорел.
— Это там, где сейчас твой загородный дом?