Помогая матери, Дени заметил из окна кухни Марин и Мука, идущих по направлению к лесу. Он подумал, что ведь своим подозрением они обидели девочку, испортили ей летний отдых! Да, Марин — странная девчонка, но это совсем не значит, что она способна на такую бессмысленную жестокость. Она любит животных. Если бы можно было восстановить прежние отношения…
Дени выглянул из окна и дружески окликнул девочку:
— Привет, Марин!
Она обернулась.
— Привет, Дени!
И пошла дальше, сопровождаемая собакой.
Дени подумал, что с недавнего времени Марин обрела какое-то странное спокойствие, как будто ей все стало безразличным. Ни с кем не спорит, не острит… Странно…
А может быть, не отступаться, догнать ее, поговорить… Ведь жаль девчонку!
— Мама, я ухожу!
Но Барб решительно преградила сыну дорогу из кухни.
— Нет уж, сначала отбей баранину. У меня такие колики в сердце!
Только через полчаса Дени пошел в лес. Покружив немного, он вышел на ту самую поляну, где были распяты те самые ящерицы. И снова его сковал ужас… Он услышал звуки собственного голоса и слышал, что именно ему ответили…
Не разбирая дороги, спотыкаясь о выступающие корни, царапая лицо о колючие ветки, он бежал…
Марин вернулась домой поздно. И не обращая внимания на материнские упреки, спокойно сказала:
— Мук пропал! Я целый день ищу его!
— Завтра поищем вместе! — предложил Поль.
Но собаку так и не нашли.
В лесу Поль наткнулся на выжженную поляну. Она произвела на него странное мучительное впечатление мертвой земли. Он поспешил уйти.
А через несколько дней, когда Анна помогала Барб на кухне, они заметили, что пропал большой нож, исчез и топорик для рубки мяса.
Собравшись в очередной день на рыбалку, Дени обнаружил, что из сарая кто-то унес лопату, и ему нечем накопать червей.
— Надо все запирать! Все двери! — решила Анна. — Барб, проследите!
Но в глубине души угнездилась уверенность, что это сделал кто-то из домашних. Но кто? Что он замышляет? Анна не знала. Назойливо стучалась мысль: «Это Марин! Это она!»
«Боже! Неужели я способна подозревать собственную дочь, бояться своего ребенка?!»
Ночью Анне не спалось. Осторожно, чтобы не разбудить спящего Поля, она поднялась и, накинув шаль поверх ночной сорочки, вышла на веранду.
В темноте смутно мерцал огонек. Анне стало страшно. Но она взяла себя в руки. Конечно, это огонек сигареты!
— Катрин?
— Да, это я, Анна!
Женщины сидели рядом и молчали. Катрин продолжала курить.
— Катрин!
— Да.
— В сущности, я хотела поговорить с тобой.
— Говори.
— Ты помнишь то, давнее? Мать Поля… Ведь ты что-то узнала от нее?
— Не столько узнала, сколько сама домыслила логически.