Девушка подумала с полминуты, глядя на его нахмуренные брови и кивнула.
- Ладно. Спасибо за вечер.
Алекс расслабился и вложил купюры в папку.
По дороге снова по большей мере молчали. Переговариваться после сытной еды было лень. Да и такая уж была основа у их взаимоотношений – молчать. Смотреть, касаться, целовать, но не разговаривать.
Расстались у Юлиного порога. Она отперла дверь и обернулась к Алексу, что терпеливо ждал у ступенек. Теперь, когда девушка стояла на высоком крылечке, они оказались одного роста.
- Сладких снов, - сказал Алекс и протянул руку, касаясь большим пальцем ее нижней губы – невесомо, но так, что мурашки по коже побежали.
- Взаимно, - ответила Юля и уже почти повернулась, чтоб уйти, но Алекс не дал.
Притянул к себе порывисто, обнял крепко, переплетя руки за ее спиной и поцеловал. Просто прижался своими губами к ее, и так замер на секундочку.
И как Юле было не ответить, когда манили сладостью его уста? С не меньшим пылом ответила на касание, и вскоре уже дыхание сбилось у обоих. Задыхаясь и с большой долей сожаления, Юля провела рукой по волосам Алекса и отстранилась.
- До скорого, - махнула рукой и вошла в дом, аккуратно закрыв за собою дверь и прислонившись к ней спиной.
Часть вторая. Жизнь и смерть.
***
Приходило утро, город был наг и пуст.
Леденели капли морской воды.
Надо мной читали сорокоуст, только он не отвёл беды.
Приходило трое земных волхвов, убегали в ужасе прочь волхвы,
говорили: «девка, дурная кровь», говорили: «выбрось из головы».
Приходили дни, оставалась блажь, приходили люди, к кому, зачем,
говорили: «этот, прости, не наш».
Леденели капельки на плече.
«Красота не вечна, чего ты ждёшь, ты такого сыщешь на чёрта с два»,
но в густой крови леденеет дождь, распадается на слова.
Приходили ведьмы, звенела медь, закипала брага на дне котла,
вот бы выйти в поле да умереть…
и не вспомнится, что была.
Приходил охотник, принёс ружьё, говорил, оставит до четверга,
говорил: «вот имя тебе моё, им открестишься от врага»,
только то - не враг, то – белейший снег, то – святые воды Ильмень-озёр.
Мне не нужен, Господи, человек –
дикий зверь в лесу замедляет бег и глядит на меня в упор.
Говорит: «останься на два часа, отвезу до города на спине».
Дома - гулкие голоса, да забудешься ли во сне?
Капли пота на простыне.
Вижу зверя, слышу вороний грай, лай борзых собак бередит чутьё,
говорю: «пожалуйста, убегай», говорю: «вот имя тебе моё»,
только пуля сильнее любых имён да лицо моё, что белейший лён.
Говорит: «пожалуйста, мне поверь», а в глазах частят языки огня.
Разрывная пуля летит, звеня.