— Беда в том, — вмешался Раевский, — что никто из нас, даже будучи невиновен, не обратится к представителям закона. Если я правильно понимаю, с точки зрения закона пропавших писем вообще не должно было существовать. Нас пятеро и мы не можем вынести проблему за пределы нашего круга.
— Кстати, — вспомнил Пушкин, — что с Аглаей?
— Притворяется больной, — хмыкнул Орлов. — Ей приносят еду, дочери развлекают её, словом, она не самый скорбный узник на свете.
— И то хорошо. Итак, — Француз нервно чесал щёку, — если мы всё ещё не верим друг другу и не можем привлечь посторонних — как вы намерены поступить?
— Я намерен стреляться с вами, — сказал Якушкин. — Ваши слова я считаю оскорблением.
— Вот мило, а я-то считал оскорблением ваши слова. И, помнится, предупредил, что в случае неверия мне — буду драться. Кто кого вызовет?
— Господа, успокойтесь, поединок не приблизит нас к истине, — Орлов обнял за плечи Француза и Якушкина.
— Приблизит, — хором ответили они. И пояснили уже вразнобой, что Александр\Иван Дмитриевич виновен, и если судьба писем останется неизвестной, то судьба шпиона должна решиться немедленно.
— Предлагаю жребий, — Якушкин достал монетку. — Я — орёл. Кому выпадет, тот и вызовет первым. Или вы предпочитаете стреляться дважды, Пушкин? Я надеюсь убить вас, так что второй поединок может не состояться.
— Жребий подходит, — ответил Француз. — Кто-нибудь из вас сможет заменить врача?
— Мне приходилось обрабатывать раны, когда нашего доктора убило, — сказал Раевский.
— Чёрт, я хотел видеть вас своим секундантом.
— Я готов быть вашим секундантом, — заявил вдруг Охотников. — Справедливость мы уже, по правде сказать, похоронили. Что уж теперь? Однако, — обратился он к Раевскому, — вопросы к вам остаются, и если захотите решить их так же — воля ваша.
— Михайло Фёдорович, — Якушкин необъяснимо повеселел, — по-моему, у вас нет выбора.
Выпал орёл.
Ещё одно письмо, о котором Пушкин не знал:
«Милостивый государь Михаил Фёдорович,
С радостью сообщаю Вам о своём приезде в Киевскую губернию. Отсюда, верно, отправлюсь к берегам Днестра. Наш общий знакомец П. выказал заинтересованность в описанных мною перспективах, как он выразился, «русского бунта», так что надеюсь на продолжение общих разговоров при встрече в Тульчине. Рассчитываю в скором времени увидеться с вами и Охотниковым — вам должно быть известно, как приятен мне этот человек. Он так же прямолинеен, как прежде? Если так, буду рад снова разругаться с ним по любому пустяку.
Желаю Вам оставаться в добром здравии,
Преданный нашему общему делу