— Отказываюсь! — замахал на него Пушкин. — Додумаетесь же: поэта — и председателем.
— Раевского, — Охотников встал за ещё одной трубкой для себя. — Предлагаю сделать председателем Раевского.
Поддержали единогласно.
Раевскому был вручён колокольчик для призыва слуг, тот немедленно позвонил, и прибежал давыдовский Прошка:
— Чего изволите-с?
Прошку выдворили, и Александр Николаевич, напустив на лицо ироническую торжественность («всё и так с вами ясно») объявил заседание открытым.
— Позволите мне? — поднял руку Охотников. (Раевский важно кивнул). — Клубы, в которые мой уважаемый, э-э… собрат Якушкин не верит, непременно нужны, тем более теперь, когда принято говорить о политике в салонах. Невозможно доверять каждому, кто пришёл на такую встречу. Я лично могу привести примеры, когда неосторожное слово, сказанное публично, доводило самого верного патриота до опалы.
— А вы определитесь, — предложил Раевский, — так ли обязательно должны быть разговоры о политике. И вообще, вы изначально принимаете, что тайное общество носит какой-то протестный характер. Что если нет?
Господи, что они хотят от нас услышать?
(…Там некогда в горах, сердечной думы полный,
Над морем я влачил задумчивую лень,
Когда на хижины сходила ночи тень —
И дева юная во мгле тебя искала
И именем своим подругам называла.
Никаким именем Мария Николаевна ничего не называла. Они вообще мало разговаривали в Крыму. Это почудилось Пушкину как-то вечером, когда он смотрел, как возникает из-за облаков на тёмном полотне голубой прокол звезды, и думал, что завтра вытащит Машеньку на позднюю прогулку, покажет на звезду и скажет: «Давай назовём её Мария?» Но следующим вечером случился дождь, и голубой звезды не было видно. Потом Александр забыл о своём намерении, а после стало казаться, что он его осуществил.
Странное чувство вызывала Мари в опустевшем сердце Александра. Он не любил её, не желал её видеть, но изнутри по рёбрам скребло что-то вроде сожаления: такая история — и так быстро закончилась.
С трудом заставив себя отвлечься от упоения собственными стихами, Пушкин зачиркал огнивом, раскуривая трубку, и сосредоточился на беседе.)
— А я соглашусь с Иваном Дмитриевичем, — Орлов улыбался, как кот, греясь у огня. — Собираться без дела можно и у меня дома, для этого не нужно создавать клубы.
— А до дела не дойдёт, — тихо вставил Якушкин.
Раевский схватил колокольчик и зазвонил. Вбежал Прошка:
— Чего изволите-с?
— Иди, это я не тебе. Друзья, высказывайтесь по одному. Михаил Фёдорович, вы хотели?..
— Ивана Дмитриевича лучше спросите.