В этот момент прогремел выстрел. Я замер, смотря в окуляр. В трубке слышались крики: «Алло», но я не мог выдавить из себя слово. Пока говорил с дежурным, я не обратил внимания, как свет переключился на тусклый, а объекты наблюдения скрылись в тени. Через секунду, я пришел в себя. Положив телефон в карман, я заметил, как незнакомец начал бегать по магазину, сбрасывая игрушки с прилавков и полок. Найдя какую-то игрушку, он бросился к лежащей где-то в тени Кларе. Он исчез из моего поля зрения. Было видно только как тень игрушки выглядывала на свет, потом резко уходило обратно. Через минуту незнакомец выглянул на свет и, положив игрушку на прилавок, стал доставать мешок из кармана. Он был похож на мусорный. Туда он бросил окровавленную игрушку, выручку с кассы и видимо все ценности, что были при Кларе. После чего он выбежал к машине. На пороге он оступился и упал. Судя по всему, он зацепился свитером за порог, потому, что секунд пять он тянул за свитер. Сильно рванув, он упал на спину. Резко перевернувшись, он кинулся к машине. Вдали были слышны сирены милицейских машин. Их, по крайней, мере было две. Незнакомец сел в машину Петра Васильевича и уехал прочь. Собрав телескоп, я спустился на улицу и пошел в направлении магазина. Как раз на полпути меня встретили двое служителей порядка. Они представились как лейтенант Капица и лейтенант Ежов. Следующие три с половиной километров я прошел в сопровождении двух милиционеров. Когда я подошел к магазину, то остолбенел. Вблизи картина была более ужасающей, чем на расстоянии семи километров. Как раз выносили тело Клары. Оно было запечатано в черный целлофановый мешок. Ко мне подошел высокий мужчина без формы. Он предъявил удостоверение и представился как лейтенант Бурков. Он попросил описать то, что я видел и желательно в подробностях, по мере моей возможности что-либо вспомнить. Я описал все в мельчайших подробностях. Почему-то у меня ничего не вылетело с головы. Я даже не знаю, по какой причине. Возможно, потому что я видел происходящее на большом расстоянии, а не был рядом с магазином и не боялся, что меня заметят. Кроме того мне сказали, что я буду понятым и если что, то за мной приедут. Я не понимал, что означает: «Если что…», но я точно знал, кого притянут в суд. Так и милиции проще, и следователю — зачем долго возится, если и так все ясно. Как по мне, то улики были уж слишком очевидны. Я стоял неподалеку и наблюдал за поиском улик и пытался вспомнить: «Были ли у преступника перчатки?» На таком расстоянии я слабо мог разглядеть его руки. Я с трудом догадался, что в его руках был именно пистолет, а какую игрушку он взял, я понятия не имел. Я простоял там еще минут пятнадцать, пока следователь не обратил на меня внимания: «Ты можешь быть свободен. Мы тебе завтра позвоним». Мне ничего не оставалось, как пойти домой. Я шел не спеша. Мне даже не хотелось продолжать наблюдать через телескоп за сбором улик. Я шел и размышлял о том, что я сегодня видел и что мне предстоит еще увидеть.